Повседневная жизнь населения древнегреческого полиса Спарта

     Начиная с конца V в. до н.э. в разряд мофаков стали попадать, по-видимому, отчасти и дети неодамодов.

     Во время Ксенофонта и Исократа в Спарте появились так называемые неодамоды, или «новые граждане», рекрутируемые из числа илотов. Сыновья наиболее преуспевших неодамодов становились мофаками, хотя вряд ли это было правилом по отношению ко всему потомству неодамодов. Отдельные представители этого сословия, допущенные к общественному воспитанию, могли стать членами высшего офицерского корпуса и даже занять пост гармоста.

     Спартанское воспитание было обязательным, но не единственным условием для вступления юноши в общину «равных». Вторым обязательным условием было наличие наследственного участка, клера. Без него мофак не мог реализовать себя как гражданин. Поэтому, для подавляющего числа мофаков, доступ в общину «равных» был закрыт. Сыновья неодамодов и гипомейонов, получив в спартанских агелах прекрасное военное воспитание и образование, могли найти себе достойное применение только в спартанской армии. Воспитанные в патриотическом духе, эти люди, с одной стороны, чувствовали себя частью гражданского ополчения, а с другой, — не имея гарантированного обеспечения в виде клера, были вынуждены служить своему государству в качестве наемников.

     Гражданские права мофаки получали лишь в редких и исключительных случаях, и ни о каком значительном преобладании их над подлинными спартиатами не могло быть и речи. Случаи с Лисандром и Гилиппом лишь подтверждают правило. Оба принадлежали по праву рождения к спартанской аристократии, но бедность одного и наследственная атимия другого сделали их мофаками. Знатное происхождение должно было обеспечить им помощь всего аристократического клана, к которому они принадлежали по праву рождения. Дальнейшая судьба этих мофаков, прошедших полный курс агогэ, отчасти могла зависеть от результатов, достигнутых ими в ходе самого воспитания. Судя по данным источников, поощрение личных заслуг было фундаментом спартанского воспитания (Плут. Лик., 16. 8). Талантливые мофаки могли рассматриваться как один из резервов пополнения командного состава и, став взрослыми, они, подобно Кинадону, принимались на государственную службу.

     Все источники без исключения относят  мофаков к мальчикам, а не взрослым людям. Они воспитывались вместе с сыновьями граждан, с детства воспринимая корпоративный дух спартиатов и их элитарную исключительность.

     Хотя  мофаки и получали спартанское воспитание, безусловно, необходимое для гражданского статуса, но спартанскими гражданами они не становились. Большинство из них, став взрослыми, оказывались среди гипомейонов, и лишь малая часть их могла попасть в обшину «равных». Среди последних были в основном побочные сыновья знатных отцов.

     Воспитанники  спартанских агел, как дети граждан, так и мофаки, став взрослыми, по-видимому, сохраняли между собой отношения, характерные для патронов и клиентов. Во всяком случае, наличие в государстве разных социальных групп, скрепленных, однако, общностью воспитания и сознанием своего корпоративного единства, способствовало формированию патронатных отношений.

     С помощью института мофаков Спарта достигала двух целей: во-первых, хоть в малой степени, но подпитывала свое убывающее гражданство, а  во-вторых, поместив между собой и остальной народной массой своеобразное «среднее» сословие, она тем самым усложнила внутриполисные связи и укрепила спартанскую государственность, не меняя, при этом, имманентную сущность своего общества. 
 

СПАРТАНСКИЕ «ВСАДНИКИ»

     Наши  представления о спартанской  политической системе остаются весьма неполными и односторонними. К  числу еще неразгаданных свидетельств древних о Спарте можно отнести небольшой отрывок из сочинения «О законе и справедливости», приписываемого знаменитому пифагорийцу IV в. до н.э. Архиту Тарентскому.

     По  мнению автора, спартанская организация  гармонически сочетает в себе элементы четырех политических режимов: монархии, аристократии, олигархии и демократии. Монархический элемент представлен в ней властью царей, аристократический – герусией, олигархический – эфоратом. Демократию же представляют в Лакедемонской конституции «гиппагреты и юноши». Власть каждого из этих органов уравновешивается властью других, противостоящих ему магистратур. Так, царям противостоят эфоры, эфорам – геронты, а «юноши и гиппагреты» занимают среди них промежуточное положение. В этой «уравновешенности властей» автор видит залог особой прочности государственного строя Спарты.

     Рядом с этими элементами, как царская  власть, герусия и эфорат, Архит  ставит еще один, четвертый элемент, «гиппагретов и юношей». Это учреждение он делает носителем демократического начала в спартанской конституции. Характерно, что апелла – спартанское народное собрание, которое, казалось бы, в первую очередь должно было претендовать на эту роль, в отрывке не упоминается ни одним словом.

     В Спарте гиппагретов называли предводителями всадников. По свидетельству ряда источников, спартанские всадники представляли особый корпус из 300 человек. Это были молодые отборные войны, выполнявшие в бою, как думают многие, функции царской лейб-гвардии.

     Впервые упоминает о «всадниках» Геродот, рассказывая о визите Фемистокла в Спарту. Он сообщает, что на обратном пути героя Саламина сопровождал до самой границы эскорт из 300 отборных спартанцев, называемых всадниками. Вторично «всадники» появляются на сцене шестьдесят с лишним лет спустя. По словам Фукидида (V,72,4), в сражении при Мантинее в 418 г. До н.э. Царя Агиса окружает 300 «так называемых всадников». Обращает на себя внимание то, что оба автора, говоря о «всадниках», употребляют одно и то же выражение «именуемые» «так называемые». Видимо, в данном случае, идет речь о чем-то особом, не об обычном отряде конницы, выделенной для охраны царя или высокого чужеземного гостя. Эфор, сравнивая между собой государственное устройство Спарты и городов Крита, что некоторые высшие магистратуры  у спартанцев и критян имеют одинаковую организацию и одинаковые наименования. Примером могут служит должности геронтов и «всадников». Различие между спартанскими и критскими «всадниками» заключается в том, что первые, вопреки своему названию, лошадей давно уже не имеют и верхом не ездят, на Крите же название должности сохраняет еще свое подлинное первоначальное значение.

     Итак, спартанские «всадники» были всадниками лишь по названию и в действительности не имели к коннице ни малейшего  отношения.

     Вместе  с тем нельзя видеть во «всадниках» и просто отборный отряд гоплитов, предназначенный для охраны царя во время сражения. Очевидно, полномочия «всадников» были более широкими  и носили не только военный, но и политический характер.

     В «Лакедемонской политии»(IV,1-6) Ксенофонт рассказывает, как и из какого набирают корпус «всадников». Всего в его состав входило 300 человек, отобранных из числа молодых людей, достигших возмужания. Отбор кандидатов производился заранее назначенные эфорами три гиппагрета. Каждый должен был выбрать 100 человек, которыми он, очевидно, в дальнейшем и предводительствовал. При этом те, чьи кандидатуры он по каким-либо соображениям отверг, гиппагрет должен был объяснить, почему он это сделал. Отвергнутые начинали выслеживать своих соперников, пытались уличить их в совершении какого-либо проступка, не подобающего их положению. По-видимому, в случае удачи, они могли рассчитывать на место соперника. Для того, чтобы одержать победу в этой борьбе, обе стороны предавались физическим упражнениям, а встречаясь, завязывали кулачные бои.

     В общем контексте «Лакедемонской политии» корпус воспринимается как  чисто воспитательное учреждение, что  едва ли соответствует действительности.

     Используя членов корпуса в качестве полицейской  силы для подавления разного рода волнений среди порабощенного и неполноправного населения и вообще всех антиправительственных выступлений было в Спарте в порядке вещей. Не исключено, что в число прямых обязанностей «всадников» входила также знаменитая криптия. По свидетельству Плутарха, спартанское правительство время от времени устраивало своеобразные облавы на илотов, поскольку они численно намного превосходили  своих поработителей, и удержать их в повиновении можно было только с помощью систематического  и самого беспощадного террора. Именно такие операции и назывались «криптиями» (от греч. «криптос» - «тайный», «скрытый»).

     Своеобразным  филиалом корпуса «всадников» была в Спарте коллегия  так называемых «агатургов». Об агатургах мельком  упоминает Геродот, рассказывая  о войне Спарты с Тегеем: «В прежних войнах с тегейцами лакедемоняне постоянно терпели неудачи. Однако во времена Креза, спартанцы наконец одержали верх над ними, и вот как это произошло. Из-за своих постоянных поражений лакедемоняне отправили послов в Дельфы вопросить [оракул], какое божество им следует умилостивить для победы над тегейцами. Пифия дала ответ: они должны перенести в Спарту останки Ореста, сына Агамемнона, [и тогда] одолеют тегейцев. Однако спартанцы не могли отыскать могилы Ореста, и [им пришлось] вновь отправить послов в Дельфы вопросить бога: «Где погребен Орест» На вопрос послов Пифия ответила вот что:

     Есть  в Аркадии град Тегея на низкой равнине.

     Веют  там ветры (их два), гонимые силой  могучей.

     [Слышен] удар, отраженный ударом, и беда  возлежит над бедою…

     Прах  его перенесешь и станешь владыкой Тегеи. 

     Однако  и после этого ответа оракула  лакедемоняне все таки не могли найти  могилы, несмотря на все усилия, пока не нашел ее Лих, один из так называемых агатоергов в Спарте. Эти-то агатоерги – старейшие граждане числом пять – ежегодно выходят из сословия всадников. В течение того года, когда они выходят из всаднического сословия, они должны быть наготове постоянно выполнять обязанности послов в разных местах для Спарты».

     По  словам Геродота, коллегия состояла из пяти человек. Зачислялись в нее каждый год только что вышедшие из корпуса старшие «всадники». На агатургов возлагались ответственные поручения, при исполнении которых они должны были ездить или ходить по одиночке, нигде не задерживаясь подолгу. О характере этих поручений можно судить по следующему далее логосу о подвиге агатурга Лихаса (Лиха, как пишет Геродот (I,67)), которому удалось разыскать в Аркадии останки Ореста, доставить их в Спарту и тем самым обеспечить своим согражданам победу над тегейцами. Вместе с агатургами «всадники» составляли особый охранительный орган, соединявший в себе то, что можно условно назвать тайной полицией.

     Согласно  Ксенофонту, категория, к которой  принадлежали «всадники», занимает промежуточное  положение между «отроками» и  людьми, которые могут быть избраны на высшие должности в государстве.

     Возраст возмужания считается в Спарте началом  воной службы.

     «Всадники»  должны были представлять в государственном  аппарате Спарты наиболее многочисленную  и самую активную в политическом и военном отношении прослойку граждан, которая в то же время была сильно урезана в своих правах и поэтому настроена наиболее демократично.

     Будучи  по преимуществу орудием полицейского террора и слежки в руках спартанской  олигархии, «всадники» должны были поддерживать тесный контакт с коллегией эфоров. Именно эфоры назначали предводителей корпуса трех гиппагретов. Они же выбирали пятерых агатургов из числа отслуживших свой срок «всадников». Суду эфоров подлежали члены корпуса, уличенные в неповиновении старшим. По мнению ряда исследователей, возвышение эфората и подчинение его власти других магистратур началось не ранее конца VII- начала VI вв. до н.э. Зависимость «всадников» от эфоров, следовательно, можно считать достаточно поздним явлением. В ранней Спарте роль высшей инстанции, руководившей действиями корпуса, исполнял, по-видимому, не эфорат. По ряду признаков таким органом могла быть герусия.

     В источниках нет прямых указаний на то, что между геронтами и «всадниками» существовала какая бы то ни было связь. Однако, Эфор, сравнивая конституцию Спарты с государственным устройством городов Крита, называл рядом с геронтами «всадников», как бы выделяя эти две должности. Число геронтов, зафиксированных в «Большой или Ликурговой ретре» составляет вместе с царями 30 человек. «Всадников» было ровно в десять раз больше. Геронты составляют ближайшее окружение царей на заседаниях государственного совета.

     «Всадники»  сопровождали их в походе и в бою. Герусия была высшим судебным органом  спартанского государства – разбирала  все уголовные и политические дела. «Всадники» как полицейский исполнительный орган должны были помогать герусиям, разыскивая беглых преступников. В состав обоих учреждений входили лица одного определенного возраста. Геронтом мог стать только пожилой человек в возрасте не моложе 60 лет. «Всадником» - из числа самых молодых  граждан, не достигших еще 30 лет.

     Учитывая, что каждый из этих классов в отдельности  представлял собой коллегию должностных  лиц, выполнявших весьма ответственные  функции в государственном управлении, можно предположить, что взятая в целом система «геронты – всадники» была тем первоначальным ядром, эмбрионом, из которого вырос спартанский государственный аппарат.