Повседневная жизнь населения древнегреческого полиса Спарта

     Прохождение полного образовательного курса  было обязательным условием для инкорпорирования молодых спартанцев и гражданский  коллектив.

     Достигнув двадцатилетнего возраста, спартанцы  получали гражданские права и становились членами сисситий.

     Безбрачие и отсутствие детей считалось  позором для гражданина и заслуживали  общественного порицания.

     Объединяющим  началом для всех спартанцев было членство их сисситиях («совместное  питание» или «общий стол»), которое  воспринималось как знак принадлежности к числу «равных». Сисситии были центром общественной жизни Спарты. При внешне соблюдаемом декларативном равенстве отдельные сисситии, по-видимому, не были равны между собой. Молодые люди  распределялись по сисситиям в зависимости от своего имущественного и социального положения. Возможно, в одних и тех же сисситиях пребывали в течение долгого времени люди из определенных семей, то есть сисситии могли быть наследственными. Таким образом, изначально в организации сисситий присутствовал сословно-наследственный принцип.

     Сисситии  были важным элементом спартанской  военной структуры. В этой паравоенной  организации культивировался дух  воинского братства. Сисситии способствовали закреплению определенных ценностей  установок и выработке чувства групповой идентичности. Подобное самосознание способствовало успеху формирования в Спарте массовой воной элиты.

     Главной и безусловной обязанностью граждан  была военная служба. Она длилась  до 60 лет, после чего спартиаты могли  быть избраны в герусию, или совет старейшин. Герусия завершала собой систему возрастных классов, а ее выдающаяся роль в государстве свидетельствовала о значимости аристократических традиций в спартанском обществе.

СПАРТАНСКИЕ ПАРФЕНИИ.

     Становление гражданского общества в Спарте было долгим и нелегким процессом. В разные периоды своей истории спартанцы по-разному решали и проблему гражданства. Община, для которой гражданский стасис был равнозначен физической, должна была проявлять особую заботу об единстве и согласии граждан. Способы, с помощью которых спартанский полис старался преодолеть кризис и восстановить гражданский мир, можно условно разделить на 2 основных варианта: «выталкивание» за пределы гражданства всех «нежелательных» элементов или кооптирование из среды неграждан или полуграждан новых членов гражданского сообщества. К первому варианту относятся парфении и гипомейоны, ко второму – неодомоды и мофаки.

     Аристотель  в «Политике» перечисляет  пять известных  ему случаев в спартанской  истории, которые были чреваты гражданскими смутами. Из этих пяти, хронологически расположенных между концом VIII и началом IV в. до н.э., два относятся к концу VIII в. до н.э. – это дело парфениев и требование передела земли.

     Парфении  составляли некую группу, чей статус был понижен в силу ущербности их происхождения. Спартанская олигантропия, которая ко времени царей-реформаторов Агиса Клеомена привела Спарту к демографическому и социальному коллапсу, берет свое начало в VIII в. до н.э. И парфении первые, кого Спарта будет выдавливать из своего гражданского коллектива, стремясь с помощью подобного социального апартеида сохранить корпоративное единство «равных». В истории с парфениями общегреческие тенденции переплетались со специфически спартанскими.

     Платон  в «Законах», отмечая эту обычную для греческой практики манеру удалять прочь неимущие массы, рекомендует делать это «в высшей степени дружелюбно и смягчить их удаление названием «переселением». Это как раз то, что имело место в случае с парфениями.

     Аристотель  говорит, что они происходили от «равных», были изобличены в заговоре и отправлены основывать Тарент.

     Вариант Эфора совпадает в главных  своих чертах с тем, что наметил  Аристотель. Если убрать в сторону  целый ряд деталей в рассказе Эфора, носящих явные следы литературной фикции, то окажется, что парфении в его изложении – это внебрачные дети, которые в большом количестве появились в Спарте во время затянувшейся на девятнадцать лет Первой Мессенской войны. Происхождение их по-своему безупречным, ибо их отцы и матери были спартанскими гражданами. Однако экономический статус парфениев оказывается пониженным – их не допустили к участию в дележе вновь приобретенных в Мессении земель. Государственный переворот, задуманный парфениями, Эфор объясняет ущербностью их экономического статуса. Юстин говорит, что основной причиной недовольства парфениев была их бедность.

     В рассказе Эфора у парфениев, оказывается, были союзники – илоты, которые вместе с ними приняли участие  в заговоре. По версии Эфора, в числе илотов оказываются  предатели, которые выдали заговорщиков спартанским властям. Эфор не ставит знака равенства между парфениями и илотами, нет ни одной детали, которая свидетельствовала бы о негражданском статусе парфениев.

     Однако, от Антиоха Сиракузского, логографа  V в. до н.э., пошла версия об илотском происхождении парфениев: «После Мессенской войны лакедемоняне объявили тех, кто не участвовал в походе, рабами и называл их илотами; всех детей, родившихся во время войны, они назвали парфениями и объявили лишенными гражданских прав». Антиох не называет парфениев илотами, а указывает, что они были урезаны в своих гражданских правах. Таким образом, согласно Антиоху, парфении имели отцов – илотов, а матерей – спартанских гражданок.

     В обеих рассмотренных версиях, как  у Эфора, так и у Антиоха, встречаются следы илотов. У Антиоха илоты – отцы парфениев, у Эфора – союзники парфениев в заговоре. По-видимому, илотов-заговорщиков можно идентифицировать с эпевнактами, о которых упоминает Феопомп и Диодор. Феопомп у афинян рассказывает следующее: «Когда многие лакедемоняне погибли во время войны с мессенцами, то оставшиеся в живых в качестве меры предостороженности возвели некоторых из илотов на брачное ложе тех, кто погиб; а позже, сделав их гражданами, они прозвали их эпевнактами , потому что те были помещены на ложа вместо погибших».

     Таким образом, в основании Тарента, похоже принимали участие, по крайней мере, две группы: парфении, незаконные сыновья  спартанских граждан, и эпевнакты, бывшие илоты. Причем и те и другие, возможно, были как-то связаны с Амиклами.

     С Амиклами был связан и основатель Тарента Фаланф, который, по версии Антиоха и Диодора, был руководителем  заговора. Однако, эфоры, заранее узнав  о заговоре, сумели его предотвратить  и в спешном порядке послали  Фаланфа в качестве теора в  Дельфы вопросить оракул об основании колонии.

     Угроза  гражданского стасиса, таким образом, была погашена обычном для архаической  Греции способом – эмиграцией за море. Подобный политический компромисс имел своей целью предотвращение гражданской  войны. На тот момент средство оказалось эффективным, и спартанцам одним ударом удалось избавиться от большой группы своих сограждан, претендовавших на равные с ними экономической и политической привилегии. Эмиграция в Тарент – второй, после законов Ликурга, акт, форсированно ведущий к «созданию строго корпоративного единства – общины равных, гомеев. Это устроение в жестком стиле очень скоро должно было обернуться консерватизацией всего общественного быта в Спарте…». 

НЕОДАМОДЫ.

     Неодамоды как особая социальная группа спартанского общества сформировалась, по-видимому, в начале Пелопоннесской войны. Выделившись из всего корпуса илотов, она вместе со своим новым статусом получила и новое словесное оформление. Термин «неодамод» ( ) можно перевести как «Новые граждане» и как «люди, вновь присоединенные к народу». Речь идет об одной и той же категории людей – вольноотпущенниках, присоединенных к гражданской мессе.

     Между реальным статусом и словесным оформлением, их как группы спартанского населения, есть несоответствие.

     Первая группа ученых, начиная с У.Карштедта, считает неодамодов спартанскими гражданами. У.Краштедт пишет:»Нужно подчеркнуть, что неодамоды отнюдь не являются гражданами второго сорта, нет, это полноправные граждане без какого-либо правового ущерба по сравнению со старым гражданством».

     Изихит  считает, сто неодамоды «граждане  с полными правами лаконцев». В качестве доказательства приводится текст Диодора, где упомянутые у Ксенофонта неодамоды фигурируют уже как граждане ( ). Караимс включает неодамодов в число спартанских граждан, но, по его мнению, это гражданство «было второго сорта»; его позиция основывается на предположении о наделении неодамодов землей.

     Р.Виллетс  говорит о гражданстве неодамодов, основанном нм том факте, что неодамоды служили в армии в качестве гоплитов, а значит, по крайней мере, в начале Пелопоннесской войны, должны были экипировать себя за собственный счет, что во всех греческих полисах являлось «нормальной процедурой для граждан». Р.Виллетс считает, что неодамоды получали от государства землю и на доходы с нее могли себя вооружать.

     Вторая  группа исследователей отказывает неодамодам в каких-либо гражданских правах. Так, Г.Бузольт и В. Эренберг склоняются к точке зрения, что неодамоды, подобно афинским метекам, были лично свободны, но не имели никаких гражданских прав. Косвенное подтверждение тому они находили в рассказе Ксенофонта (III,3,5-6). Даже сам порядок перечисления у Ксенофонта неполноправных групп населения свидетельствует о том, что неодамоды по своему статусу занимали место где-то между илотами и гипомейонами.

     Статус  неодамодов был гораздо ниже статуса  «равных». Их готовность участвовать  в заговоре Кинадона ясно указывает  на то, что свое положение обществе они считали далеко не удовлетворительным. Олигархический характер Спартанского государства во многом и определялся наличием внутри гражданского коллектива нескольких ступеней гражданства. Таким образом, община «равных» была весьма далека от подлинного экономического и социального равенства своих граждан. Отсюда раскол гражданского коллектива и стремление спартанского демоса (куда можно отнести и неодомодов) к социальной революции.

     Первое  упоминание о неодамодах относится  к 421 г. до н.э. Из контекста Фукидида ясно, что к этому времени неодамоды уже выделились в особую категорию лиц, отличную как от илотов, так и от других групп спартанских вольноотпущенников. В последний раз неодамоды действуют в греческой истории в 370/69 г. до н.э. Таким образом, временный диагноз их существования составляет пятьдесят лет, 421-370 гг. до н.э.

     Но, неодомоды вполне могли существовать и после 370 г. до н.э., в течении  всего классического и эллинистического периода. Отсутствие же упоминания о  них в источниках, по мнению К.Краймс, объясняется тем, что более поздние авторы, начиная уже с Аристотеля, не понимают разницы между илотами и неодамодами, и объединяют их общим понятием «илоты». Так, согласно Плутарху, Клеомен III для борьбы с Антигоном освободил шесть тысяч илотов при условии внесения ими пяти аттических мин с каждого. К.Краймс считает, что под илотами Плутарха, в действительности, надо понимать неодамодов, поскольку, по ее словам, пять мин – сумма, невозможная для илота.

     Фукидид говорит о том, что спартанцы  поселили неодамодов в Лепре вместе с освобожденными илотами Брасида. Из контекста следует, что   неодамоды уже какое-то время существовали как вполне сложившаяся группа. Однако, в 424 г. до н.э., перед Фракийским походом, их в распоряжении Брасида еще не было. Исходя из сообщения Фукидида, большинство исследователей полагает, что неодамоды, скорее всего, появились именно в этот промежуток между 424 и 421 гг. до н.э.

     Неодамоды чаще всего упоминаются в источниках в связи с их набором в армию. В ту эпоху (421-370гг.до н.э.) их усиленно использовали во всякого рода военных операциях Спарты, главным образом заграничного характера. Так, в 418 г. до н.э., они участвовали в битве при Мантинее вместе с «солдатами Брасида». В 413 г. до н.э. на помощь Сиракузам, под руководством спартанца Эккрита, было послано около шестисот «самых лучших илотов и неодамодов», а позднее, с Гилиппом, отправили еще один отряд, также состоящий из илотов и неодамодов. В последние годы илоты, в качестве гоплитов, больше не фигурируют, их полнолстью заменяют неодамоды.

     В 412 г. до н.э. отряд из трехсот неодамодов, во главе спартиатов, был послан на Эвбею. В 409 г. до н.э. небольшой отряд неодамодов находится у Клеарха в Византии.

     Во  время Пелопоннесской войны общее  количество неодамодов не превышало  двух тысяч человек. Спартанское  правительство тщательно регулировало их численность и больше не повторяла, по крайней мере во время Пелопоннесской войны, своего неудачного опыта с одновременным освобождением сразу большого количества илотов.

     После Пелопоннесской войны контингент неодамодов был увеличен и составлял три тысячи. В 400 г. до н.э., с Фиброном, была послана тысяча неодамодов, а в 396 г. до н.э., с Агесилаем – две тысячи.

     В эту эпоху (421-370 гг. до н.э.) наличие  неодамодов в армии было достаточно частым явлением. Их количество к концу  V в. до н.э. уже превышало общее количество спартиатов, и для спартанской армии они стали своеобразным «резервуаром, из которого можно было черпать по мере надобности». Незначительные вначале отряды неодамодов разрослись «до самой сильной после союзников и наемников части войска и заняли в спартанской армии место периэков и спартиатов».