Содержание финансово-стабилизационной политики на примере опыта стран Восточной Европы, России и США

      Широкомасштабная  либерализация охватила и сферу  внешней торговли. Польша отказалась от использования системы нетарифных ограничений, заменив их импортными пошлинами. Вначале происходило быстрое снижение уровня тарифов, что способствовало насыщению рынка товарами в той сложной ситуации, когда отечественный производитель еще не успел как следует развернуться. К октябрю 1990г. средний уровень тарифов снизился до 8%, что почти соответствовало тому уровню, который поддерживается в Евросоюзе (6,1%). Однако к середине 1991г., по мере того как выявлялись проблемы польской экономики, связанные с ухудшением торгового баланса и нарастанием бюджетного дефицита, правительство начало склоняться к значительному повышению таможенных тарифов. В августе они были в среднем увеличены до 18,1 %. В декабре 1991г. оказались возвращены и некоторые нетарифные ограничения по импорту, осуществляемому частными компаниями, что, впрочем, не изменило в целом сравнительно либеральный характер внешней торговли.

      Но  главным элементом программы  Бальцеровича оказалась ликвидация бюджетного дефицита. Без нее либерализация  цен могла бы лишь ускорить темпы  инфляции и углубить нестабильность экономики. В 1989г. 38% расходов бюджета шло на разного рода дотации, в частности на дотации энергетическим предприятиям, цены на продукцию которых были искусственно занижены. В 1990г. доля дотаций упала более чем в два раза – до 14% расходов. Те дотации, которые сохранились, были предназначены преимущественно для поддержания угледобычи. В результате совокупные расходы государства, муниципалитетов и внебюджетных фондов сократились с 48,8% ВВП в 1989г. до 39,8% в 1990-м. Одновременно были ликвидированы или существенно урезаны налоговые льготы, повышена финансовая дисциплина, что привело к заметному росту государственных доходов.

      В итоге с государственным бюджетом произошли определенные изменения: вместо дефицита в 6,1%, имевшего место в 1989г., возникло небольшое положительное сальдо, т.е. доходы превысили расходы. С учетом же муниципальных бюджетов и внебюджетных фондов контраст оказался еще более разительным. Дефицит правительства, составлявший 7,4% ВВП в 1989г., сменился положительным сальдо в 3,1 %. Для погашения бюджетного дефицита теперь не надо было выпускать деньги, порождающие инфляцию.

      Естественно, сокращение подобного субсидирования экономики должно было быть как-то компенсировано. Пришлось повышать цены на энергоносители (в этой сфере либерализация на протяжении 1990 г. так и не произошла). Повышение оказалось шокирующим: на уголь для промышленных нужд - в 5 раз, для населения - в 7; на газ для промышленных нужд - в 3,5 раза, для населения - в 5; на электроэнергию для промышленных нужд - в 4 раза, для населения - в 5. Кроме того, в 2 раза выросли цены на бензин, в 5 раз - плата за горячую воду отопление, в 2 раза - за телефонные разговоры. Транспортные тарифы возросли в 3-3,5 раза. [16]

      В январе цены в среднем выросли  на 79,6%, причем на продовольствие они  увеличились особенно заметно - примерно в два раза. Но уже в феврале инфляция составила 23,8%, а с марта и до конца года колебалась на уровне 3-6%. В целом за год цены выросли на 585,5%.

      Вместе  с тем, инфляция была приостановлена с помощью жесткой финансовой политики. Антиинфляционная политика Бальцеровича составляла целый комплекс мер. Одним из ключевых стало осуществление так называемой «политики 3 ходов» путем принудительного сдерживания роста заработной платы. Данная мера имеет весьма неоднозначные оценки в экономической литературе, поскольку далеко не бесспорная и не либеральная. Было введено условие, согласно которому фонд зарплаты мог увеличиваться по мере инфляции, но с определенным отставанием; повышение цен компенсировалось только на 30% в январе и на 20% в феврале (если на предприятии росла численность занятых в связи с освоением новых мощностей, то вводился корректирующий коэффициент). За превышение допустимых границ повышения фонда зарплаты предприятие должно было уплатить специальный налог (popiwek) в размере от 200 до 500% превышения.

      В Польше быстрое осуществление реформ на волне народного доверия к  новому правительству резко снизило  фактор давления и позволило быстро остановить рост цен. Реальная зарплата населения резко падала только в  первые два месяца первого года преобразований. Уже в марте она несколько возросла, и дальше в течение всего 1990г. оставалась примерно на одном уровне.

      Наряду  с политикой доходов другим не вполне либеральным элементом либеральной  реформы стала фиксация валютного  курса. Он был девальвирован примерно в семь раз с сентября 1989-го по январь 199 г., а затем установлен на уровне $ 1 = 9500 злотых. Этот курс продержался до девальвации мая 1991г. Для поддержания злотого в течение 1990г. странами "большой семерки" был предоставлен стабилизационный фонд в размере $1млрд. Кроме того, в феврале 1990г. Польша получила два займа от ЕБРР в размере $360 млн., а от Всемирного банка кредиты на $260 млн. Фиксация курса, как и ограничение роста доходов, позволяла сбить инфляционные ожидания и покупательский ажиотаж а значит, ограничить темпы роста цен.

      С наибольшими трудностями столкнулись  польские реформаторы в кредитно-денежной сфере. Здесь задача состояла в том, чтобы снизить объем денег, поступающих  в экономику, посредством повышения  ставки рефинансирования - т.е. той процентной ставки, под которую дает кредиты Центробанк. Ставка рефинансирования действительно была повышена и стала устанавливаться на каждый месяц. Однако, поскольку в январе реформаторы существенно недооценили темпы инфляции, оказалась установлена заниженная ставка. Тем не менее, спрос на кредиты со стороны предприятий начал быстро снижаться.

      В середине 1990г. произошла существенная модификация кредитно-денежной политики. С одной стороны, реформаторы слишком оптимистично взглянули на темпы снижения инфляции. С другой – к этому времени начало постепенно нарастать недовольство населения, вызванное трудностями реформ.

      Если  в первые месяцы 1990г. в стране почти не было забастовок, а социологические опросы показывали, что рабочие не хотят конфронтации с правительством, способной подорвать столь нужные Польше реформы, то к концу лета традиционная стачечная активность развернулась уже в полной мере. К июню лишь 32% респондентов заявляли о том, что они поддерживают экономический план Бальцеровича, тогда как в январе таковых было 50,2%. Таким образом, первоначальный запас прочности правительства Мазовецкого стал быстро растрачиваться, а впереди замаячили президентские выборы, в которых премьер-министр предполагал участвовать. Для того чтобы поддержать производство, было решено снизить процентную ставку до 34% годовых (в месячном измерении она уменьшилась с 4 до 2,5%). Данное решение оказалось несколько преждевременным, поскольку инфляционная опасность на практике так и не была преодолена, с осени пришлось снова повышать процентную ставку. К январю 1991г. она составляла уже 72% годовых. Но политика дорогих денег проводилась недолго. Очередное смягчение монетарной политики началось в мае 1991г. и к сентябрю процентная ставка упала до 40%. Таким образом, в течение длительного периода времени процентные ставки были то положительными, то отрицательными, т.е. то несколько превышали инфляцию, то несколько отставали от нее. [17]

      Можно констатировать, что полякам удалось  в основном решить проблему инфляции, и это было важнейшим достижением реформаторов на первом этапе осуществления преобразований. Конечно, темп роста цен, сохранявшийся в 1990г., был бы слишком велик для любой страны с развитой экономикой. Однако для страны, которая только переходила к нормальному рынку из состояния гиперинфляции и должна была приспосабливать свою структуру цен к принципиально новым условиям, иметь всего лишь 3-6% инфляции в месяц было не так уж плохо. 

  2.2.Финансово-стабилизационная  политика отдельных  стран бывшего СССР (на примере России 1992-1996 гг.)  

      Финансовая  стабилизация в России идет уже не один десяток лет и это объяснимо: двадцатый век стал для России веком экономических потрясений и великих экспериментов. Не так  давно один из них – строительство  социалистического общества провалился. Сейчас приходится часто слышать, что во всех бедах виноваты демократы, развалившие «хорошую» социалистическую экономику. Это далеко не так. Отставание экономики СССР было заметно уже в шестидесятые годы. К девяностым годам экономическая машина Советского Союза доехала по инерции. С начала 80-х годов было ясно, что без радикальных изменений в экономике не обойтись. В то время еще можно было, приняв разумные меры, перестроить плановую экономику, поставить ее на рыночные рельсы и обойтись без такого спада производства, инфляции, снижения уровня жизни. Некоторые экономические программы предоставляли такую возможность («500 дней» например).

      История сложилась иначе, и руководству  России пришлось не перестраивать экономику, а воссоздавать заново. Это оказалось чрезвычайно сложной задачей: СССР представлял собой единый экономический организм, а хозяйственные связи были нарушены; контролировать командно-административными методами экономику уже было невозможно, а новых механизмов еще не было. В этих условиях российские реформаторы выбрали концепцию диаметрально противоположную плановой экономике: экономический либерализм, а в качестве конкретной программы действий – концепцию монетаристов. По прошествии многих лет с начала реформ, представляется возможным оценить их результаты: успехи и провалы, какие действия дали положительный эффект, какие провалились из-за искажения их в российских условиях, и что было ошибочным с самого начала.

      В первую очередь, необходимо отметить причины  кризиса в России в 1992-1996 годы:

      •   слом административно-командной системы управления экономикой;

      • введение ряда положений, присущих свободной  конкурентной рыночной экономике (либерализация  цен, заработной платы, внешней торговли, валютного обмена), при отсутствии рыночных учреждений, регуляторов, специалистов, навыков;

      • стремление к экономической обособленности бывших республик СССР и др.

      Предприятия привыкли получать задания по объему продукции, номенклатуре изделий, прибыли, а также фонды на сырье, материалы, энергоресурсы, наряды на поставку своей продукции потребителям. Когда было объявлено, что все это отменяется, многие руководители предприятий растерялись, и это можно понять, так как еще не было товарного рынка, менеджмента, маркетинга. Либерализация цен и заработной платы дала предприятиям возможность увеличивать выручку от реализации продукции и повышать заработную плату за счет роста цен при уменьшении объемов производства продукции, что привело к инфляции (в США в годы Великой депрессии цены снижались). Инфляция обесценивала имеющиеся у предприятий оборотные средства, часто им не хватало вырученных денег для выдачи заработной платы и покупки сырья, материалов, энергоресурсов. Следствием инфляции, высокого налогового бремени, слабой платежной дисциплины стали массовые неплатежи.

      Либерализация валютного обмена и внешней торговли сделала возможным мощный приток иностранных товаров, что усугубило  спад производства.

      Стремление  бывших союзных республик к экономической  обособленности привело к потере многими российскими предприятиями  поставщиков материалов, комплектующих  изделий и потребителей продукции  обрабатывающей промышленности.

      Резко сократились заказы на вооружение, а необходимые меры по конверсии ВПК не были приняты.

      Анализируя  указанные выше процессы, можно сделать  следующие выводы. Либерализация  цен, заработной платы, внешней торговли, валютного обмена, замена централизованного  распределения продукции предприятий продажей ее на рынке – меры, необходимые для перехода от административно-командной экономики к рыночной.

      Cущность реформы сводилась к преобразованию централизованной плановой экономики в рыночную с помощью известной “триады”: либерализация, макроэкономическая стабилизация и приватизация. [18, c.59] Именно эта программа, предложенная западными экономистами и международными кредитными организациями (“Вашингтонский консенсус”), явившаяся, по определению самих американских специалистов, крайней формой неолиберализма, была взята на вооружение правительством Е.Гайдара. «Шоковая терапия», начавшаяся в январе 1992г., была попыткой России совершить переход к рыночной экономике. Многие из основных «шокотерапевтических» идей остаются в силе и сегодня, несмотря на то, что официально от них отказались.  На практике «шоковая терапия» потерпела шокирующий провал. Это касается и ее последствий для российской экономики, и обнаружившейся пустоты обещаний того, что ее результатом станет переход от социалистического к рыночному хозяйству.

        «Шоковую терапию» Гайдара можно  обозначить как «подход СЛП»  к переходному периоду, поскольку  тремя ее основными элементами  являются стабилизация, либерализация  и приватизация. Каждый из этих  элементов дал результаты, сильно  отличающиеся от тех, на которые рассчитывали ее инициаторы, и каждый внес значительный «вклад» в бедствия, выпавшие на долю российской экономики. [19, c.12]          

      Макроэкономическая  стабилизация, первая составляющая «подхода СЛП», предполагала установление предельных размеров дефицитов госбюджетов и других переменных макроэкономической политики. Это соответствовало практике макроэкономической политики на Западе, а также опыту МВФ и Всемирного банка по борьбе со структурной инфляцией в Латинской Америке, когда осуществление стабилизационной программы выдвигалось в качестве непременного условия предоставления кредитов. «Шоковая терапия», однако, не стабилизировала экономику, а привела к сочетанию спада и инфляции, по своим негативным параметрам выходящим далеко за рамки «стагфляции», как ее трактуют на Западе. «Российская Великая депрессия» стала гораздо более тяжелой, чем в США в 30-х годах. С 1992г. по 1996г. произошел колоссальный спад промышленного производства — на 55% по сравнению со спадом в 35% во время «Великой депрессии» 1929 — 1933 гг. в США. Другим аспектом провала стабилизации явился устойчиво высокий уровень инфляции. Хотя она и не достигла параметров гиперинфляции (более 50% в месяц), рост цен длится уже так долго, что рубль фактически ничего не стоит, и происходит долларизация российской экономики. Эта долгосрочная инфляция уничтожила сбережения и не дала возможности подняться среднему классу, являющемуся основой любой нормальной политической и социальной системы.