Качественные методы

Феноменологов интересует сам процесс формирования феноменов: каким образом люди категоризируют соци­альную реальность и придают определенные значения и смыслы социальным явлениям, как вырабатываются об­щие смыслы и значения, и в какой степени они разделяют­ся другими участниками взаимодействия.

В процессе познания значений индивидуального опыта исследователь отвергает все теоретические по­стулаты и предыдущий собственный опыт для откры­того наблюдения за реальностью. При этом он основы­вается на интуиции, воображении и универсальном видении объекта (возвращение к натуральному языку науки времен Древней Греции).

Наиболее сильное влияние на развитие феноменоло­гического подхода в социологии оказал Альфред Шюц.

Анализируя вслед за Вебером проблему значения, Шюц отвергает веберовское понимание его как непосред­ственного мотива действия. По словам А. Шюца, поступ­ками человека управляют не непосредственные мотивы, но его «жизненный мир» в целом, как результат всего преды дущего опыта]. Поэтому для выяснения адекватности предполагаемых смыслов действия их надо расположить не в рамках типичного комплекса значений, как это пред­лагал Вебер, а в потоке прожитого жизненного опыта дан­ного индивида. Отрефлексированный взгляд человека на данный поведенческий акт, в котором как в линзе преломляется весь его прожитый опыт, и делает его зна­чимым в глазах субъекта. Деятель как бы располагает данное действие в общем временном потоке своей жиз­недеятельности и тем самым определяет его значимость. Что придает действию ту или иную значимость? То, что человек постоянно категоризирует свой опыт в от­дельные проекты и может отнести конкретное действие к тому или иному проекту своей жизненной активности. Такие проекты, как, например, «получение образования», придают определенный смысл конкретному действию «времяпровождение в библиотеке». Но если вставить это же действие в проект «выйти замуж», оно приобретет и совсем иной личностный смысл.

Альфред Шюц (1899 — 1959)

Родился в Вене, там же закончил университет. В 1939 г. эмигрировал в США, где позже, в 1943 г., получил должность в Новой школе социальных исследований. Большую часть жизни, до 1952 г., не имел стабильной научной должности и сочетал академическую деятель­ность с банковской службой. Его основная работа «Фено­менология социального мира» была опубликована в 1932 г., однако ее английский перевод был издан только в 1967 г. В 1974 г. уже посмертно была издана его работа «Структуры жизненного мира» . Шюц ставил перед собой три задачи: построение адекватной теории социального действия, основанной отчасти на критике М.Вебера; исследование организации жизненного мира; решение проблемы научного метода, направленного на познание повседневности.

Теория жизненного мира: А. Шюц идет еще даль­ше: каждое действие должно рассматриваться в контек­сте всей «биографически определенной ситуации» субъекта, всего временного потока осознания им, с одной стороны, своего прошлого жизненного опыта и, с дру­гой — в связи с будущим. Это и переживается в обыден­ном сознании как мотив.

С точки зрения деятеля, мотивы делятся на те, кото­рые предшествуют действию, как бы исходят из прошло­го опыта (мотивы «потому-что»), и те, которые проециру­ются на представление о будущем в результате совер­шенного действия (мотивы «для-того-чтобы»). Таким об­разом и возникает, по Шюцу, субъективное значение как понимание данного контекста действия в общей биогра­фически-определенной ситуации.

Понимание мотивов другого человека становится, по Шюцу, основой первичного непосредственного социаль­ного контакта с «другим» или с «другими», базисом со­циально-культурного мира. По мере расширения кон­тактов: от непосредственных до абстрактных (от сопле­менников до современников) восприятие их мотивов ти­пизируется, а мера специфичности понимания мотивов снижается. «Другие» теперь существуют для нас как сконструированные идеальные типы. Наши личные мо­тивы по отношению к ним тоже типизируются. Тем не менее эти типилогизированные образы (включая пре­дельно абстрактные типы предшественников, современ­ников, последователей) и конструируют в целом наш «жизненный мир».

Повседневная жизнь, или повседневность, понима­ется Шюцом как один из многообразных миров социаль­ного опыта в донаучном мышлении. Он отличается тем, что воспринимается индивидом как «поле самоочевидно­го, не подвергающегося сомнению опыта», где окружающие объекты воспринимаются в их обыденно-типизированном виде.

Шюц задается вопросом, как люди, принадлежащие к другой «конечной области значения» — науке, могут по­нять и описать мир повседневности. Его ответ таков: ис­следователь наблюдает определенные факты и события социальной реальности, относящиеся к человеческому поведению, и конструирует типические модели поведе­ния, включая мотивы, цели, личностные позиции — вари­ативные типы субъективного опыта для данной социаль­ной ситуации .

Затем он строит «конструкции конструкций». Это научные представления о типичных моделях поведения в реальной жизни; они надстраиваются над конструкци­ями первого уровня и поэтому называются «конструк­ции второго уровня». Это верифицированные по всем процедурным правилам идеально-типические конст­рукции, которые содержат гипотезы и могут быть прове­рены. Иными словами, исследователь упорядочивает ти­пические модели и на их основе конструирует некие иде­альные модели типического деятеля, приписывая им ряд типичных идей, намерений, целей. Такова, например, «модель производителя, действующего в условиях свобод­ной конкуренции», или другая модель: «производитель, действующий в условиях монопольных ограничений».

Такие воображаемые типы («марионетки») взаимо­действуют с другими, подобным же образом сконструи­рованными марионетками. Их взаимодействия могут быть исследованы как идеальные «модели интеракций». Подобными идеальными конструкциями социолог насе­ляет свою модель социального мира.

Все их мотивы, цели и роли распределены в этом мире как научные проблемы, которые могут быть изучены, осно­вываясь на принципах логической последовательности и адекватности. Они не могут быть сконструированы произ­вольно, а должны быть проверены и верифицированы. Вы­полнение требования логической последовательности гаран­тирует объективную научность идеальных объектов, а вы­полнение требования адекватности гарантирует их совместимость с повседневной жизнью — их узнаваемость на уров­не обыденного сознания.

Отсюда следует, что «постулат субъективной интер­претации в социальных науках» не противоречит науч­ным требованиям объективного знания, считает А.Шюц. Постулат о субъективной интерпретации в социологии только и означает, что все объяснения соци­ального мира имеют своей составляющей субъективный аспект деятельности людей, из которых и берет начало социальная реальность].

Научное познание должно быть направлено на то, чтобы понять как конструируется мир повседневности и его субъективные смыслы.

Понятия феноменологической социологии А. Щюца:

    Повседневность

    Познание социальных феноменов

    Универсальный смысл жизненного опыта

    Теория жизненного мира

    Типические модели поведения

    Конструирование идеальных моделей типического деятеля.

В поисках ответа на вопрос, как из индивидуального начала образуются соци­альные структуры, феноменологи Бергер и Лукман выде­ляют первоначально три составляющих: субъект, наде­ленный субъективными смыслами, понятия «мы-груп-па» и «они-группа».

Привнося в каждую социальную ситуацию свои мо­тивы и модели поведения, субъекты привыкают к опреде­ленному виду действия (габитуализируют его), предпола­гая, что такой способ действий одобряется другими. Они начинают применять по отношению к таким ситуациям типические мотивы и спо­собы действия. Это придает способу действия в первичной «мы-группе» регулярный и повторяющийся характер, формирует модели поведения в рамках «мы-группы».

Но для того, чтобы стать достоянием других и по­степенно институализировать определенные модели по­ведения, должны появиться «другие» («они-группа», тре­тья сторона взаимодействия). В их глазах такие типич­ные модели поведения ассоциируются с определенным статусом того, кто их демонстрирует. Первичный соци­альный мир институциализируется, становится достоя­нием других. Характеристики этих «других» социально и исторически обусловлены, поэтому они являются объективной составляющей, конструирующей соци­альную реальность. Как правило, такая типификация происходит в результате коммуникативного общения или в процессе социализации.

Например, если мужчина и женщина встречаются на необитаемом острове, они сами строят свои отношения, наделяя их субъективным смыслом. Однако их дети рождаются в мире, созданном их родителями: для них это нечто данное, закрепленное за ролями матери и отца. Это преобразует первичные отношения мужчины и жен­щины в отношения семейных ролей и ограничивает их социальным контролем со стороны детей. Так внутрен­ний мир субъектов становится достоянием «других», он институционализируется, объективируется.

Понятия теории типизации социального мира:

       Конструирование социальной реальности

       Типизации социального действия

       Институализация социального мира

       «Мы-группа» и «они-группа».

2.Этнометодологический подход в качественной социологии

Этнометодология (дословно: методы людей)1 опи­рается на исследование смыслов (значений) поведения путем эмпирического наблюдения за рутинной каждод­невной практикой людей. В рамках этого подхода обыч­ные люди рассматриваются как эксперты, более компе­тентные в области собственного повседневного опыта, чем кто-либо, включая профессиональных социологов. Данный подход к анализу называют также фольклор­ной социологией.

Отталкиваясь от воззрений А. Шюца о науке и по­вседневности, этнометодологи считают, что язык пове­ствований о повседневности адекватно не переводим на язык рациональной науки. Поэтому социологу-практи­ку для анализа повседневного опыта необходимо опи­раться не на специальные знания, а больше на здравый смысл, собственный опыт и категории обыденного знания.

Предметом непосредственного анализа считается, как и у Шюца, «рефлексирующий индивид». Однако, если Шюц методологически обосновывал перевод повсед­невности на язык науки, этнометодологи предлагают, об­разно говоря, перейти на язык повседневности: рассмат­ривать текстовые источники как первичные и самоцен­ные документы, которые должны анализироваться в их целостности без какого-либо вмешательства исследовате­ля в текст — как не прерываемое искусственными спосо­бами естественное течение жизни повседневности.

В исследовании повседневности Г. Гарфинкель пред­ложил два новых подхода. Первый — анализ разгово­ров, или конверсационный анализ, — предполагает ис­следование способов организации разговорного общения в разных средах и выделяет такие составляющие, как ин-дексность разговора (indexical expressions — т. е. сию­минутные смыслы, нюансы значений, придаваемые рече­вым конструктам в зависимости от контекста высказы­вания), а также процесс интерпретации как работа уча­стников общения по расшифровке этих смыслов.

Особое внимание Г. Гарфинкель уделяет непрогово-ренным, подразумеваемым и умолчанным аспектам со циального взаимодействия. Отсюда его второй подход — использование провокационной стратегии. Она базиру­ется на прерывании привычных форм взаимодействия для выяснения социального порядка, по поводу которого участники общения обычно не рефлексируют.

Г. Гарфинкель так излагает суть свой исследовательской стратегии:

«Я предпочитаю начать исследование со знакомства с обычными ситуациями протекания процесса и посмотреть, что можно сделать, чтобы нарушить его. Какие действия надо со­вершить, чтобы нарушить заведенный автоматический ход ве­щей в данном окружении; чтобы внести смятение; чтобы про­извести социально спровоцированный эффект волнения, стыда, вины или раскаяния; чтобы начались дезорганизованные взаи­модействия, которые бы рассказали нам что-то о том, как орга­низованы и воспроизводятся структуры повседневной деятель­ности в обычном порядке, в процессе каждодневной рутины» [81, с. 37—38].

Реализуя такую провокационную стратегию, Г. Гарфин­кель поставил со своими студентами эксперимент. Он просил студентов по приходу домой вести себя с родителями так, слов­но они являются квартирантами в собственном доме. Реакция была драматичной: сначала недоуменной, а потом враждеб­ной. Привычный порядок взаимодействия был нарушен, что привело к потере общего подтекста разговора и утрате взаимо­понимания.

В качестве примеров можно назвать и другие исследова­тельские ситуации: исследователи пытались переплатить за по­купку в магазине; становились работниками социальной служ­бы, которые на все вопросы своих клиентов отвечали только од­нозначное «да» или «нет». Несмотря на некоторую неэтичность, эти эксперименты дали важные результаты в раскрытии внут­реннего порядка функционирования организаций [81].

Понятия этнометодологии:

  Язык повседневности

  Конверсационный анализ (анализ разговоров)

  Непроговоренные аспекты коммуникации

  Провокационная стратегия исследования.

Выводы:

Описанные выше теоретические подходы выносят рассмотрение социальных структур (организаций, систем) за рамки своего интереса. Они концентрируются на другом полюсе социального взаимодействия — на индивиде и его субъективном мире — единственной реальности для теоретиков социального действия.

Основополагающие аргументы такого подхода зало­жены в теориях Вебера и Зиммеля. Вебер сформули­ровал, что в фокусе субъективной социологии нахо­дятся мотивированные действия социальных агентов, которые могут быть поняты и интерпретированы пу­тем проникновения в их субъективные смыслы. Од­нако такое понимание относилось у Вебера только к рациональным действиям, ориентированным на дос­тижение определенных практических целей. Зиммель расширил и конкретизировал круг действий, подлежащих социологическому анализу, включив все формы непосредственного взаимодействия индивидов (интеракции). Задача социолога состоит в том, чтобы изучать такие ситуации в единстве формы и содержа­ния и понять их.