Проблемы социализации современной молодежи

И не потому, что в дореволюционной России не существовало собственных образовательных традиций или не было системы образования, а потому, что в России до 17 года была иная историческая образовательная ситуация: когда практически все простолюдное население ее являлось поголовно неграмотным. И это не просто досадная недоработка или нехватка денег. Нет, дело в том, что функционально и по цели система образования в стране тогда имела иную роль и иные задачи. До революции система образования выстраивалась так, чтобы быть звеном общей системы, поддерживающей в то время социальное расслоение России. Дети разночинцев могли получить иногда среднее и даже высшее образование, но это не открывало им путь в салоны высшего света. А потому напрямую говорить о каких-то возможных вариантах заимствования, возрождения и т.д. традиций образования в России сегодня не приходится.

Здесь были иные социальные основания  образовательной деятельности, обусловленные  тогдашними социальными процессами. Это давно известно: образование  всегда сохраняет и воспроизводит уже давно отстоявшиеся ценности и нормы данного общества. И как трансформировать ценности того социума в ценности нашего социума, вряд ли кто ответственно может порекомендовать, даже после очень глубоких исторических и иных исследований. Та система образования умерла с той Россией, а пытаться по ее исторической тени возродить живой организм сегодняшнего образования - попытки, увы, тщетные по изначальной сути своей. И это вопрос, с методологической точки зрения, имеющий почти однозначный ответ.

Поэтому встает вопрос - какие традиции возрождают нынешние лицеи, гимназии и  т.д.? На наш взгляд, в данном случае под прикрытием лозунга "возрождения  традиций " идет протаскивание своей  бурной педагогическо-новаторской, но не инновационной деятельности. Инновации, между прочим, имеют строгое определение и, в соответствии с ним, нынешние попытки новаторов от педагогики не могут быть квалифицированы как инновации. Это обстоятельство напрямую ставит вопрос о методологии понимания и изучения традиций и инноваций.

Потому что на деле-то получается, что нет ни возрождения традиций и нет инноваций. Есть лишь неумелые попытки использовать новые возможности  инноватики, при плохом представлении  себе, что это такое. Однако методологическая безграмотность отличает не только педагогов, а на фоне всеобщей некомпетентности она может оказаться даже благом. Поскольку сейчас нередко одного только использования этого слова в названии учреждения достаточно, чтобы получить реальные материальные выгоды. В данном случае эксплуатируется, хоть и не очень благовидный, но простейший факт, что управляющие органы также имеют весьма смутное представление о том, что такое инновация.

А между тем, в инноватике как  науке имеется довольно простой  и главное прямой индикатор инновационной деятельности. Таковым основанием является наличие фундаментального открытия или решения, полученного в процессе фундаментальных исследований в той сфере или области деятельности, где пытаются осуществить инновацию. Вряд ли кто из упомянутой педагогической общественности, возражая, сможет привести примеры подобных исследований, открытий или решений. В лучшем случае, имеются отдельные, узко ориентированные, далеко не безгрешные в методологическом и методическом отношении замеры, которые выдаются за исследование социо-культурной ситуации. Именно под них или на основании их потом и открываются различные "новые" школы, лицеи, университеты и т.д. Но иногда не бывает даже этого.

Между тем, без каких-либо рамочных концептуальных идей, без определенных обоснованных критериев эффективности  вся их новизна сводится лишь к  смене вывески. При этом, естественно, нет квалифицированного результата, который можно было бы предъявить как достижение данной конкретной инновационной школы. Результат есть, но новизна более чем спорна, а качество его сомнительно. То, что это новое может быть гораздо хуже старого, мало кого беспокоит, главное - просигналили. А что там реально получается, мало кого интересует - управленцев, учителей, родителей или самих обучающихся.

Раньше все общество, в определенном смысле, волновали проблемы образования. Теперь и привычность социальных изменений, и неконтролируемость результата, и педагогический изоляционизм, ревниво не допускающий никого к анализу свей деятельности, и незаинтересованность других специалистов этой малопрестижной сферой привели к весьма тревожному результату. Образование вроде как осталось, и активности там хоть отбавляй. Но манипулирование словами "традиция"-"инновация", за которым стоят совсем не безобидные вещи, привели фактически к тому, что главная функция образования как процесса не просто передачи знаний, а социализации подрастающего поколения в целях сохранения социума забыта как безнадежная архаика. И как самому социуму, так и его отдельным членам безразлично, что будет с этим образованием дальше. А значит, безразлично и то, что будет со всеми нами - самими и со страной в целом. Как ни парадоксально, но такой грустный итог всей новаторской деятельности наших педагогов можно подвести сегодня. И эти выводы лишний раз обращают внимание на необходимость теоретико-методологического фундирования любой деятельности, особенно апеллирующей к ценностям, в данном случае заключенным в терминах "традиции" и "инновации".

Широкое исследование содержания традиций и обычаев началось с 60-х годов. В те годы издано немало работ, среди  них можно отметить таких авторов, как Э.А.Баллер, А.Г.Спиркин, Плахов В.Д., Суханов И.В. и др. В исследованиях  перечисленных ученых раскрывается социальная природа традиций, обычаев и ритуалов, прослеживается процесс их становления и функционирования, многообразие форм, диалектика единичного и общего, национального и интернационального.

Развиваемые в этих работах теоретические  положения во многом носили постановочный характер, отражали первоначальный уровень понимания проблемы. В отдельных трудах философский и социологический анализ традиций и традиционного подменялся этнографической трактовкой, в которой объективно превалирует описательность. "Недостатком современного состояния проблемы традиций, - отмечал И.В Суханов, - является то, что исследование ее лишено целостного подхода, ведется по частям, образующим систему традиций. Причем каждый автор, исследующий какую-то одну сторону традиции, выдает эту сторону за традицию в целом" (189, с.37).

Далее у нас в стране проблема традиции продолжала бурно обсуждаться  в конце 70-х - начале 80-х годов. И  вызвано это было, по-видимому, тем, что в это время в развитии советского общества все четче осознавалась тупиковость экстенсивного развития как общества в целом, так и отдельных его сфер. Философы (имеются в виду те, кто глубоко задумывался над проблемами нашего тогдашнего бытия, а не занимался апологетикой) под разными предлогами, используя малейшие возможности, пытались обратить внимание политиков того времени на то, что в поисках внутренних ресурсов дальнейшего развития общества надо отойти от чисто вульгарно-экономического, утилитарного подхода к проблемам бытия советского общества и перейти к более широким и фундаментальным проблемам человеческого бытия и бытия общественного, не сводимого только к проблемам экономики.

Первыми о традиции во весь голос  заговорили этнографы, им это можно  было тогда обсуждать в узко-предметной рамке с фольклорными мотивами, но следует отметить, что участники дискуссии не ограничивались этими рамками. Наиболее важные достижения тех дискуссий до сих пор не потеряли своего значения. Их можно найти в журнале "Советская этнография" за 1981 г. Но еще раньше, постепенно, в собственно философской литературе начали вырисовываться два подхода рассмотрения традиций: философско-теоретический и политико-идеологический.

Достаточно полно и точно  суть второго подхода описал В.М.Каиров: " Наряду с непомерным фокусированием позитивной тенденции в развитии духовной культуры, некоторые исследователи выводили из поля своего зрения отрицательные аспекты, их публикации выполняли роль политизированного рупора, постоянно вещавшего о достижениях культурного развития, расцвете национальных культур. При этом ни слова не говорилось об ущербе, нанесенном обществу и личности тотальной и ускоренной интернационализацией всех сторон культурной жизни, включая традиции, обычаи и праздники, затушевывались этнические особенности духовной жизни, нивелировались национальные традиции, проявлялись ассимиляционные тенденции, недооценивалась роль традиционных форм национальной жизни. Продолжали культивироваться стереотипные суждения о якобы изначальной, имманентной консервативности традиционного, подчас между традиционным и консервативным ставился знак равенства" (69, с.10).

Но к этой оценке необходимо добавить еще и понимание того, почему именно в эти годы появилась потребность  в использовании традиций, пусть  пока первичная и поверхностная. Ответ здесь достаточно очевиден: общество действительно вступило в новый этап своего развития. И здесь имеется в виду не пресловутый "развитой социализм", а то, что к концу 60-х объективно сложилась такая ситуация в советском обществе, когда появилось третье послереволюционное поколение, причем достаточно многочисленное. Не только в руководстве страны, но и в обыденной жизни, все меньше и меньше это подрастающее поколение сталкивалось с носителями революционного романтизма и идей радикального переустройства общества.

Иными словами, происходила десакрализация революционных символов, которая началась после ХХ съезда кампанией борьбы с культом личности Сталина и завершилась полной профанацией идеи коммунизма. Это было узаконено и закреплено, соответственно, в новой Программе КПСС, но ничего, кроме ухмылок и усмешек, в народе не вызывало, тем самым демонстрируя уже сложившуюся дистанцию огромного размера между идеологами, якобы опиравшимися на науку (какую - вот вопрос), и здравым смыслом советского народа.

Довольно скоро этап "развернутого строительства коммунизма" был трансформирован в этап строительства " развитого социализма". Но проблема-то осталась - если не в традиции дальнейший источник развития общества, то в чем? Ясно, что попытки прежнего аппарата создать советские традиции и обряды были агонией тех социальных отношений, которые изначально выстраивались как отрицание традиции и своей преемственности к предыдущей истории страны.

А затем, в попытках спасти уже явно уходившую из-под идеологического  контроля ситуацию в жизни и умонастроениях людей, судорожно ухватились за оказавшийся в свое время более или менее успешным опыт возрождения некоторых военных традиций, вызванный к жизни жесткими реалиями борьбы на выживание в годы Великой Отечественной войны. Но тот удачный опыт требовал специального его осмысления, с тем, чтобы использовать его далее в других условиях и других сферах. Но этого проделано не было ни тогда, ни сейчас. Впрочем, это предмет иного разговора (См.61).

К сожалению, сегодня проблема традиции освещается в российских источниках больше полемически, в политико-идеологической плоскости, без опоры на достижения предшествующих научных разработок. А напрасно, ведь там далеко не все было плохо и неправильно, особенно в части, касающейся теоретических положений.

В современный переходный период на передний край исследований выступили  новые аспекты традиции, в ином ключе ставятся, казалось бы, уже  решенные проблемы, расставляются иные акценты. Переходный этап складывания  нового типа социальности в России подводит к необходимости переосмысления целого ряда теоретических, в том числе и фундаментальных, положений, углубленной трактовки социальной природы традиций.

В современной философско-социологической  науке, а в последнее время  и в культурологии, проблемам  традиции, традиционного и т.д. уделяется достаточно пристальное внимание. Нам в сегодняшней ситуации приходится многое из того, что написано было даже 15-20 лет назад, читать и переосмысливать заново. Проблема здесь не столько в том, что изменились научные подходы к изучению традиции, а в том, что прежде всего изменилось само общество и отношение к той реальности, которая обозначалась как традиция. А это, как известно, требует соответствующих изменений и в методологии исследования проблемы.

Для того, чтобы было ясно, о чем идет речь, воспроизведем сначала основные узловые моменты понимания традиции, как они были зафиксированы в то время (опуская для краткости персоналии и школы - пока это не существенно для понимания сути проблемы ). Считалось, что:

1) традиция - имманентная сторона, прежде всего, материальной, и, в какой-то мере, духовной жизни общества;

2) традиции - устойчивые формы общественных  отношений и духовной деятельности, являются универсальными образованиями,  сфера действия которых распространяется  на все области жизни общества;

3) духовные традиции формируются  на почве материальных условий  и соответствующих им общественных  отношений, в силу этого традиции  в любом конкретном обществе  приобретают специфический, в  первую очередь классовый (тогда  это считалось главной характеристикой) характер;

4) традиции, которые действуют в  сфере надстройки, отстают от  изменившихся общественного способа  производства и соответствующих  ему социальных отношений; 

5) люди (почему-то это требовало  особых объяснений ) остаются верны традициям и тогда, когда традиции более не соответствуют новым условиям их материальной жизни;

6) традиции - формы, в которых  движется жизнь общества, это  определенные формы действующих  институтов, функционирование которых  обеспечивается не юридическими предписаниями, а силой общественного мнения;

7) устойчивость традиции прямо  пропорциональна тому времени,  которое это общество жило  не просто хронологически, а именно  исторической, государственной жизнью, т.е. тому, насколько насыщенно  его историческое прошлое;

8) по сравнению со странами  с ненасыщенным и небогатым  прошлым, в странах, имеющих  богатое историческое прошлое,  новый порядок вещей пробивает  себе дорогу с большими трудностями. 

Все это, повторяем, было определенным достижением нашей философии и науки, потому что в 60-е годы в отечественной науке наблюдалось смешивание понятия "традиция" с понятиями "ритуал","обычай" и т.д. (Более детальную историю становления понятия "традиция" и существовавших тогда подходов в советской и зарубежной литературе можно найти в диссертации Осиповой О.А.- См.144)