Проблемы социализации современной молодежи

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 28 Января 2013 в 17:59, реферат

Описание

Актуальность темы исследования. Как это ни покажется парадоксально, но актуальность той или иной проблемы является производной в какой-то степени от усилий философии. Именно философия нередко определяет, что актуально или неактуально сегодня. Сделать это ей позволяет ее постоянная нацеленность на фундаментальные свойства и проблемы бытия. Трудно не согласиться с мыслью К.Ясперса, который следующим образом определил, что есть философ: "Философ - нечто большее, чем просто познающий. Его характеризует и материал, который он познает, и происхождение этого материала.

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. МОЛОДЕЖЬ КАК ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ
& 1. Социальные и теоретические предпосылки проблемы изучения молодежи
& 2. Методологические подходы к определению понятия "молодежь"
& 3. Молодежь и время
ГЛАВА 2. СОЦИАЛИЗАЦИЯ МОЛОДЕЖИ
& 1. Социализация как социальная и научная проблема
& 2. Проблема социализации человека в западной философии
& 3. Формы социализации
ГЛАВА 3. ВАЖНЕЙШИЕ ФАКТОРЫ СОЦИАЛИЗАЦИИ МОЛОДЕЖИ
& 1. Проблема самоидентификации молодежи
& 2. Взаимосвязь поколений
& 3. Духовные факторы социализации
ГЛАВА 4. ТРАДИЦИИ, ИННОВАЦИИ И СОЦИАЛИЗАЦИЯ МОЛОДЕЖИ
& 1. Проблема традиций и инноваций в культуре
& 2. Общество, традиции и социализация молодежи
& 3. Инновации и социализация молодежи
ГЛАВА 5. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ
& 1 Кризис традиционных форм социализации молодежи
& 2. Становление государственной молодежной политики
& 3. Методологические проблемы современной социализации
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Работа состоит из  1 файл

1.doc

— 1.47 Мб (Скачать документ)

Но более глубокий слой содержит в себе и тот факт, что подобно  тому, как нет субъекта права, пока нет человека, способного прочитать  правовые нормы, чтобы их реализовать, так и здесь - появляется совершенно иной субъект воспитания, когда человек умеет читать, писать и познавать окружающее.

При специальном анализе можно  обнаружить, что наиболее характерными чертами японского социального  пространства, часто играющими существенную роль в оценках этого общества как традиционного или патриархального, являются его специфически-национальный характер и тотальность. На деле обе эти характеристики неразделимы в естественно-историческом процессе генезиса как самого этого общества, так и традиций как способа выживания этого общества в весьма непростых условиях места его обитания. Но воспроизводимые в социализации, в том числе и в образовании, погруженном в эту же естественность и тотальность, они и сегодня порождают такой ансамбль и симбиоз условий и предпосылок, в которых, можно сказать, технологично воспроизводится традиция, становясь, конечно, уже не способом выживания, а способом жизни. А потому так эффективно воспитание и так живуча традиция.

Японский образ существования, островной по географии и основанный на рисосеянии как особом типе оседлости с его циклом по кругу, приводил к осмыслению целостности, которая и возникает-то именно в процессе постоянного воспроизводства одного и того же - все по кругу. Круг же и есть первый подход к целостности и тотальности. При этом круг - чаще всего, именно семейный круг - и есть базисная онтология, которая объективно сформировалась в Японии.

Однако, и "семейный круг" - это  не совсем то, что рисует нам наше привычное воображение. Биологическая  семья - как бы высоко ни ставилось  ее значение, тем не менее, играет в жизни и формировании психологии японцев значительно меньшую роль, нежели, скажем, у китайцев. Это связано, в частности, с тем, что способ организации семейных отношений у них тоже включает не только кровно-родственное основание. Как отмечает американский антрополог Ф.Сю (71, с.26-27), за счет системы отношений "хонкэ-бункэ" (основная семья - боковая семья), японцы были меньше привязаны к семейно-родственным отношениям и располагали более подходящей основой для формирования более крупных групповых объединений, чем китайцы.

Образование боковой семьи (изначально братьев или сыновей) при основной семье может происходить не только по признаку кровного родства, но и  по случаю взаимопомощи, симпатии и  т.п. Однако, на образовавшуюся общность распространяются традиционные семейные отношения, которые при этом как бы осеняют родственной близостью уже по существу социальные связи. Более текучие способы формирования семейных кланов отличают японцев от китайцев, у которых сильны именно семейные, кровнородственные узы.

Японский вариант родственной  близости являет собой как бы уже  социальное расширение над кровными отношениями. Не меньшее (если не большее) значение здесь имеют также отношения, модель которых Ф.Сю называет "иэмото". Основная структура ее - взаимоотношения между мастером и учениками на основе взаимозависимости. У мастера - большая власть над учениками. Он представляет им все лучшее,что может дать, а ученики платят ему своей преданностью, наследуют его дело и мастерство. Эти отношения и характерная для них идеология существуют в Японии в любой сфере деятельности и сегодня.

В "иэмото" все отношения носят  псевдо-родственный характер и выражаются на языке родственных отношений. С этой точки зрения, каждое "иэмото" - это гигантское родственное объединение, замкнутое и всеобъемлющее в своих межличностных связях. Поэтому, хотя многие японцы оторвались в прошлом от семьи своих родителей, их культура гарантировала им наличие постоянных кругов "тесных отношений" рядом с ними.

Замена кровно-родственных связей не менее тесными узами социально-группового родства может происходить и в других формах. Например, круг друзей или коллег по работе. Японцу для установления тесного социального контакта важен совместный производственный опыт. Характерная особенность межличностных отношений в Японии состоит в том, что они в основном формируются на основе совместного производственного опыта. Пока у человека есть близкие друзья, он чувствует себя и социально и эмоционально защищенным, и этот круг может заменить ему семейный.

Помимо отношений с коллегами по месту работы, очень важное значение в жизни японца имеют отношения с людьми, принадлежащими к одной "учебной клике" (гакубацу). Гакубацу означает, что у выпускников одного и того же учебного заведения есть общее чувство принадлежности к одной группе. Окончание одного учебного заведения значительно более функционально и эффективно для продвижения японца, чем его родственные или земляческие связи. Существование "гакубацу" гарантирует человеку возможность получения определенных выгод как на месте работы, так и за его пределами. Это лишний пример торжества социальных связей и отношений организации над биологической природой, натурализованными архетипами.

Видимо, найденный в Японии способ трансляции через социальные институты  этих целостных онтологий и есть ключ к пониманию японского "чуда". Если, к примеру, в Китае было два групповых субъекта - государство и семья, то в Японии - фактически один, ибо даже семья растворялась в группе. И здесь возникает новый социальный организм, когда государство понимается как общественная группа, семья - как общественная группа и индивид - как часть общественной группы. Вот - и онтология японской тотальности.

Э.Эриксон при анализе процесса идентичности специально разводит роль понятий "цельность" и "тотальность", и, противопоставляя их друг другу и отдавая предпочтение цельности, тем не менее, указывает, что "в тотальности, исключающей выбор или изменение, даже если это предполагает потерю чаемой цельности, есть определенная психологическая потребность. (Выделено мной - И.С.) Короче говоря, когда человек по причине случайных или эволюционных изменений теряет цельность, он реорганизует себя и окружающую реальность, прибегая к тому, что мы называем тотализмом... Это обычное психологическое явление".(184, с.90-91)

Островная специфика существования  Японии тоже не может быть сброшена со счета. Гораздо проще, естественней - и деятельностно, и интеллигибельно - объять "Малую поднебесную" Японии, а значит, не надо и двигаться  за ее границы: там ведь ничего нового и ценного нет. Надо ценить и обустраивать то, что есть, и что способен "переварить". Потому и Сахалин открывают русские, а не японцы. А способ естественной организации жизни японцев близок к идее биогеоценозов. Очень характерным в этом отношении является выступление Ясунари Кавабаты, начавшего в 1986 году свою Нобелевскую речь стихами дзэнского поэта ХIII века Догэна:

Цветы - весной,

Кукушка - летом.

И осенью - луна.

Холодный чистый снег

Зимой.

"Здесь простые образы, простые  слова незамысловато, даже подчеркнуто просто поставлены рядом, но они-то и передают сокровенную суть японской души". И по возвращении на Родину Кавабата повторяет:"Может быть, небольшое стихотворение Догэна покажется европейцу примитивным, банальным, даже просто неуклюжим набором образов времен года, но меня оно поражает тонкостью, глубиной и теплотой чувств." (186, с.6) ."Легенда о Нарайяме" - пример тому же.

Точно так же, можно сказать, идея безотходных технологий практически  длительное время была японской реальностью, диктуемой островной жизнью и психологией. Ведь если бы они разными способами "загаживали" свою территорию, как это имеет место в России, то японцы давно уже вымерли бы. Принцип Вернадского: ни один организм не может жить в среде, состоящей из отходов собственной жизнедеятельности. Этот способ существования и выживания целого и был в разных формах зафиксирован как ценность и даже сверхценность и оттранслирован существовавшими институтами социализации. "Если цветок привлечет европейца,- отмечает Т.Григорьева,- он сорвет его. А японец раздвинет кусты и полюбуется, но оставит на месте. Ему в голову не придет по своей прихоти лишить его жизни."(38, с.7)

Все эти естественно-географические, естественно-исторические и прочие условия очень рано задали те границы, внутри которых сформировалась целостность японской нации. Исторически Япония рано сформировалась как государство определенного типа, которое принялось решать общественные проблемы. В этом смысле про японское государство можно смело говорить, что оно слуга своего общества. За ним есть такое историческое право и опыт организации такой жизнедеятельности общества и индивидов. Там и император очень давно стал и реально, и номинально символом государственности, общественности и т.д.

С этой точки зрения Япония представляет собой чрезвычайно интересный феномен раннего формирования коллективного субъекта, а потому сегодня и высокой степени понимания собственной целостности и механизма ее сохранения. Когда возникают нации? Один из привычных ответов: когда формируется единый рынок, когда возникает капитализм...Но японцы как нация возникли до всякого капитализма. Когда запускаются разные цивилизационные рамки представления всех процессов, которые в принципе могут идти в человеческом обществе, то возникает вопрос, а что способствовало возникновению или становлению этой целостности?

Например, конфуцианство. Страны и  регионы Восточной Азии придают  сейчас ему большое значение. На Тайване конфуцианство стало  составной частью государственных  учебных программ, этому примеру  в 1982 году последовал Сингапур. Бессменный руководитель Сингапура Ли Куан Ю был убежден, что долго доминировавшее в Сингапуре западное образование все более готовит "специализированных идиотов", а не ответственных граждан, и этому типу образования было противопоставлено моральное воспитание. Исследователи, в свою очередь, пытаются искать в конфуцианстве как общей идеологической основе новых индустриальных государств, причину их социально-экономических успехов.

Однако, если в Китае конфуцианство  можно рассматривать как форму развития национального духа, то в Японии оно, лишенное национально-духовных корней, должно было быть переосмыслено, переработано, чтобы стать основой жизнеорганизации на новой почве и начать работать на что-то совсем иное. И здесь нельзя не отметить еще и такую деталь, что конфуцианство в Китае и в Японии - не одно и то же, отношение к нему в этих странах и обществах разное. Китай в конфуцианстве взял на себя, по существу, метафизику, высоко-абстрактное теоретизирование, Япония - жизненную мудрость, которая обращала внимание на практические аспекты человеческого бытия, учила их жить в сегодняшней жизни, среди посюсторонних вещей и ценностей, проповедуя активный стиль человеческого существования.

Китай в своих идеологических установках ушел в абстрактные ценности, а Япония - в живые, реальные," натурализованные". А потому религиозная и этическая традиции оказались в Японии гораздо более жизненными и живучими. И самое важное в этом различии - это реально-деятельностное основание. Ведь что такое конфуцианство в Китае? 15 тысяч монахов. А в Японии это система государственного транслирования. Более того, абстрактность китайского конфуцианства, в силу его оторванности от реалий жизни, не позволяла транслировать его никуда, разве что в государственный аппарат, поскольку жизнь народа, населения была далека от этих уровней духовности. А ценности конфуцианской этики в Японии, ввиду их близости к жизни, могли вживаться в социальную среду, формируя доверие и приятие их, трансляцию вширь, вглубь и в будущее. Не последнюю роль здесь сыграло и создание собственной письменности.

Но определенно можно утверждать, что здесь дело не только и даже не столько в самом конфуцианстве  как некой философии, а в конкретно-исторических условиях принятия и использования  его как именно государственно-общественной (или наоборот) идеологии. И здесь Япония разительно отличается от Китая, который до ХХ в. оставался разделенным государством, в то время как Япония к этому времени имеет 800-летнюю традицию государственности (да еще и имперской).

Через осмысление конфуцианства и  трансформацию его в определенную этику было осмыслено собственное  японское бытие в адекватных ему  смысловых конструктах, символах и  смыслах, а не выстроено сотня-другая возможных онтологий и красивых картинок мироздания. Иными словами, японское общество достаточно давно нашло свое идентификационное поле как определенного социального организма и сделало своей главной проблемой осмысление того, что целое уже есть, но оно всегда одно и одновременно всегда не одно и то же - вспомним знаменитый "сад камней", описанный у Д. Гранина.

В этом отношении можно сказать, что японцы первыми вышли и  на идею интеллектуальной технологии. Ведь разложить конфуцианство как  определенное мировоззрение и сделать  из него ряд социальных техник поведения - это задача не из легких, ее без высокой степени рефлексивной культуры не осуществишь. Они же это сделали. И хотя Китай дал конкурирующие миросозерцания, но он не смог добиться технологизации, возможно, из-за конфуцианства как базисной этической технологии. А с учетом специфики китайского иероглифического письма, многосмыслового по сути, решение этой задачи - это решение сверхзадачи, понимание чего дает и ощущение вневременности, и - одновременно - ненадобности кого-нибудь догонять: всему свое время и место, надо только немного подумать - и все станет на свои места.

Образно говоря ( вспомним упомянутую выше мысль Н.Моисеева), японцы стали  единым социальным интеллектуальным организмом на много веков раньше, чем осознали это сами одновременно со всеми другими сообществами и человечеством в целом. Причем реальности бытия этого организма весьма впечатляющи, и по социальным, и по биологическим меркам. Их опыт как раз и есть одно из искомых решений оптимального единства социального и биологического в человечестве. И результат этот, говоря современным языком, уже "запрограммирован" обществом - через совпадение интересов государства и личности. Исходная, базисная матрица ценностей личности не расходится с общественной. Это и дает основание для утверждения, что у них вроде как и проблемы личности нет. Да, с западной точки зрения, нет. Но совсем не в том смысле, как это может быть представлено в индивидуалистической традиции.

Информация о работе Проблемы социализации современной молодежи