Проблемы социализации современной молодежи

И если рассматривать феномен японского  чуда, то нужно смотреть и то, как  японцы "иностранные" интеллектуальные системы приспосабливают к своим задачам, как синтоизм, буддизм, конфуцианство приспособили под свою этику, в том числе трудовую, воспитательную и т.п. В какой еще стране можно найти такие примеры духовного синтеза, воплощенного в практику? При этом они с поразительной последовательностью проводят свои базовые ценности. И прежде всего это проявляется в формировании образцового, с позиции Японии, японца.

Здесь мы имеем особый вариант онтологии, в которой изначально положено отношение к миру японца через отношение его как члена некоей социальной общности (группы). И эта онтология для японца не является выдумкой иностранных специалистов, которые пытаются убедить японца, что он именно в таком мире и живет. Наоборот, японец так живет и ничего другим (чужим) об этом говорить не собирается. Зачем говорить о том, что само собой разумеется?

Специфика групповых и межличностных  отношений оседает даже в структурах языка. При передаче информации японец может много-много слушать, затем  внутренним образом сгруппировать полученную информацию и выдать ее при передаче в виде короткого резюме (коммуникация "минимального сообщения", в противоположность коммуникации "максимального сообщения" в западной традиции). Поэтому для однозначного понимания передаваемой информации, надо много об этом человеке знать. Многое передается не артикулированно, не объективированно. Это усиливает внутригрупповые связи, когда из полученной информации гораздо больше можно узнать и понять, будучи членом группы, чем не принадлежа ей.

Это и есть как раз общение, в  отличие от коммуникации, когда ценностью  становится возникновение смыслов  по поводу коммуникации. Ведь для нас  порой гораздо важнее не то, что  мы вместе учили, скажем, физику, а те совместные переживания по поводу изучения этой физики. И поэтому в этом же русле можно понять и школьные или университетские связи, так высоко котирующиеся в Японии. Тем более в совокупности с тем же элитным основанием: когда родовая элитная планка задана, да на нее еще накладываются положительные эмоции, переживаемые в процессе совместного образования, то возникает смысловая полнота бытия на уровне социально- и индивидуально-психологического.

То есть, образование здесь в  полном смысле выполняет свою социальную функцию, социализует и превращает в человека (не в слесаря и не в токаря) за счет элементарных актов проживания человеческого бытия. На всех уровнях воспроизводятся однотипные процедуры, усваивая которые человек приходит к однозначному пониманию конструктов общения.

Все сказанное, однако, не означает, что в японском обществе нет проблем. Свою лепту в копилку проблем неизбежно добавляют современные социальные изменения, сопутствующие быстрому экономическому росту Японии. Например, сокращение численного состава семьи и увеличение занятости замужних женщин снизили роль семьи как основной социализационной единицы. Развитие урбанизации и рост плотности населения в городах не оставляет места для детских игр и взаимодействия с соседями - в результате снижается воспитательное значение окружающей среды. В ходе 40 послевоенных лет экономических и социальных перемен отмечалось общее ослабление роли семьи, школы и общества в реализации целей социализации.

Сейчас в Японии реализуется III реформа образования. На школу теперь возложена задача воспитывать и обучать детей так, чтобы они не только отвечали требованиям японского общества и смогли внести позитивный вклад в его развитие, но и стали гражданами, способными получать удовлетворение от жизни в этом обществе. Поставлена задача, подумать о формировании такого типа образования, которое, прежде всего, обеспечит воспитание хороших японских граждан.

& 3. Инновации и социализация  молодежи 

Сегодня понимания общественного  развития только как естественно-исторического  процесса уже недостаточно в принципе, его надо дополнять понятием искусственно-технического. Уже огромные сегменты социальной жизни не являются естественно-историческими, традиционными, как не являются таковыми многие процессы, осуществлявшиеся ранее как бы сами собой, по традиции. В тысячелетнем обозрении общество до сих пор представляется развивающимся естественно, но сегодня это понимание уже не операционально.

Естественно-исторический характер развития общества допускает и предполагает вариативность потенциальных возможностей этого движения, и если специально не активировать среду, то естественно-исторически реализуется одна из них. Так было в предыдущие времена. Но уже в ХIХ веке возобладала деятельностная позиция, согласно которой если по-разному воздействовать на различные общественные сегменты и силы, то могут реализоваться другие возможности или сразу несколько, причем все они содержатся внутри этого потенциального естественно-исторического процесса. Эта позиция со временем утвердила и понимание, что осмысленные действия вносят в естественно-исторический процесс момент искусственно-технического, а этот последний относится к инновациям.

Здесь прежде необходимо сказать несколько  слов о самой инноватике. Понятие "инновация" впервые появилось  в научных исследованиях культурологов  еще в ХIХ в. и означало введение некоторых элементов одной культуры в другую. Обычно речь шла об инфильтрации европейских обычаев и способов организации в традиционные азиатские и африканские общества. В начале ХХ века стали изучаться закономерности технических нововведений. Пожалуй, первое интересное, специфически инновационное, наблюдение было сделано советским исследователем Н. Д. Кондратьевым в 20-х годах, когда он обнаружил существование так называемых "больших циклов"

Со временем инновационная политика оказалась весьма перспективным изобретением, причем отнюдь не только экономического, но и широкого социального свойства. Можно отметить, что становление так называемого "потребительского общества" началось с активного проникновения новшеств в условия и образ жизни населения.

В социальном аспекте в научный  оборот российской - тогда еще советской - науки понятие инновации вошло  сравнительно недавно. Это было связано  с намерением страны осуществить  инновацию - Перестройку. Хотя для людей, достаточно пристально занимавшихся инновациями, уже тогда было совершенно ясно, что никакой инновацией Перестройка не является. По определению. Однако определение Перестройки как революции, данное ее "архитектором" - М.С.Горбачевым, - было близко к истине, ибо существенное отличие революции от инновации как раз и заключается в непредсказуемости революционного результата. В то время как инновация (опять же по определению) предполагает четкое знание того, что и как с необходимостью является в качестве результата осуществления инновационного процесса.

Иными словами, мы берем на себя смелость утверждать, что Перестройка потому и привела к разрушительным для  всего социума последствиям, что  не являлась инновацией со всеми необходимыми для последней признаками и компонентами. Более того, она, скорее, может быть охарактеризована как попытка решения традиционными средствами нетрадиционных проблем. Впрочем, сама Перестройка - это теперь уже история. Для нас же она важна своими уроками и теоретико-методологическими выводами.

Но надо добавить, что и постперестроечное время не сразу натолкнулось на понятие инновации. Длительное время Россия не могла или просто не хотела мыслить категориями инноватики. Теперь к этому обязывает жизнь, и делает это по двум причинам. Во-первых, "глубокий социально-экономический, переживаемый в настоящее время нашим обществом, во многом объясняется исчерпанием присущего ему мобилизационного типа развития и необходимостью перехода к инновационному типу развития". Поэтому вопрос об использовании инноваций для возрождения, подъема, реформирования многих сторон жизни страны ныне стал практически значимым, перешагнув рамки чисто теоретических задач и интересов. Во-вторых, он требует грамотного ответа на вызовы развития мирового сообщества в глобальном масштабе. Поскольку Россия после 1991 года пытается стать его полноправным членом, а " для наиболее передовых, промышленно развитых стран мира сегодня характерен переход к инновационному типу развития".(161, с.5)

Но грамотная позиция требует  теоретического фундирования не только частных (хотя и очень важных) вопросов, находящихся в компетенции экономистов, политологов, юристов и ученых-технологов всех мастей. Надо также правильно квалифицировать сущностные проблемы и характеристики самих инновационных процессов. А это - компетенция науки инноватики.

Если коротко изложить суть условий, при которых могут быть успешно  запущены и осуществлены инновационные  процессы, то, тем самым, можно в  общем ответить на вопрос о значении инноваций для позитивного решения  проблем в социальной сфере, а значит, и других областях жизни общества. Хочется предостеречь, что сегодняшние попытки запуска технических инноваций без просчитывания вариантов их социальных последствий не только бессмысленны, но нередко даже вредны. Ставить технику впереди социальных проблем сегодня, учитывая мощность как созидательного, так и разрушительного ее потенциала, - это дважды наступать на одни и те же грабли.

Не случайно в социальном познании сегодня доминирует анализ исторического  прошлого. В этом - важнейший показатель того, что социально-философская мысль стремится глубоко, с исторически широкой перспективой посмотреть на происходящее, в том числе и в России. Но это важное свидетельство есть также первый необходимый шаг, с точки зрения теории инноватики. Это - историческая реконструкция процесса, необходимый стартовый этап, на котором сначала осуществляется фундаментальное исследование. В данном примере - это социо-культурные исследования нашего общества. Чтобы затем, уже с филигранной точностью, приступать к запуску инноваций в различных сферах жизни общества.

Без таких фундаментальных исследований не будут получены ответы на коренные вопросы об устройстве обновляемого объекта, т.е. нашего социума. А без  этого, совершенно не претендуя на роль оракула, можно сказать - инновациям в России не быть. Это значит, что России никогда не стать современной державой, владеющей острым и эффективным орудием социального и технического соперничества - инновациями.

Таким образом, это уже не вопрос очередного витка псевдореформаторства в России, это вопрос ее исторической судьбы как единого целостного государства. Жизнеспособность России как самобытной, процветающей и конкурентоспособной державы - вот главная ценность и цель, которая должна замыкать на себя все и проектироваться во всех инновациях в России. Такая коренная цель - необходимый общий ориентир и смысловая рамка любой инновации - технической, социальной и т.д. А их формулирование и обоснование - долг и компетенция соответствующих специалистов.

Теперь, применительно к проблеме социализации, скажем, что практически до конца ХVШ века в обществе действовали ее традиционные механизмы. О специализированных формах работы с подрастающим поколением говорили лишь в рамках образования. В педагогических теориях того периода уже обсуждаются цели, задачи и методы воспитания, принципы гуманизма, развития личности - и эта линия активно разрабатывается еще от Руссо и просветителей. То есть, здесь, хотя бы на уровне идей, проблемы работы с молодежью стали предметом специальной деятельности.

А задачи того, что стало потом  называться социализацией, появились  в теориях значительно позднее, что было связано с существенным изменением характеристик исторического  процесса в ХIХ-ХХ веках. Их отличили друг от друга, понимая под воспитанием  целенаправленный процесс наделения человека определенными социальными свойствами и ценностями, а под социализацией - сопутствующий проживанию индивида в социуме процесс влияния на него условий общественной жизни. Предполагалось, что в любом процессе жизнедеятельности он приобретает определенные социальный опыт, стереотипы деятельности, нормы, образцы, ценности, и это стали называть социализацией.

Почему же со временем и общество начинает понимать недостаточность  образования и воспитания, почему потребовалась специально организованная социализация? Качественный порог - ХIХ-ХХ вв. - это эпоха возникновения институциализированной деятельности. Все, что существовало раньше в обществе как стихийный процесс, в синтезе форм человеческой деятельности, сегодня институциализируется и принимает характер специализированной и профессионализируемой деятельности. Разберемся, почему.

Такое изменение общественных процессов  было отмечено Б. П. Вышеславцевым, который, по словам В. Сапова, "был одним  из немногих мыслителей ХХ века, наряду с Зомбартом, Ортегой-и-Гассетом отмечавшим такой факт. В отличие от всех предыдущих веков писаной истории, ХХ век ознаменовался чрезвычайно быстрым, "катастрофическим" ростом народонаселения планеты и столь же ошеломляющим ростом количества и номенклатуры новых вещей. Это привело к тому, что старые социальные просветительские учреждения и институты не успевают теперь справляться с такой массой людей, социализировать и "окультурить" их в должной мере. Отсюда такое чрезмерное в наше время количество едва социализированных полулюдей, не способных к созидательному творчеству, но весьма способных и склонных к разрушению культуры, а также к взаимо- и самоистреблению." (30, с.11)

То есть, в ХХ веке общество вплотную подошло к пониманию, что и  социализация должна стать специализированной деятельностью, потому что стихийная социализация уже не обеспечивает необходимые параметры, нужные для самосохранения и выживания общества. Отданный на откуп стихийному процессу социализации, человек дезадаптируется. А общество обязано обеспечивать воспроизводство своей структуры и функционирование. Поэтому идея социализации становится в ряд с идеями социальной инженерии и вообще социального управления. Тогда она становится предметом философской рефлексии, соответственно, появляется специализированная социализаторская деятельность и профессиональные социализаторы.