Проблемы социализации современной молодежи

В тесной связи со сказанным оказалась  и проблема развития науки о молодежи. Общество на практике не успевает за временем не просто потому, что у него не хватает каких-то ресурсов - финансовых, правовых или еще каких-нибудь. Здесь обнаружился дефицит главного ресурса - интеллектуального, т.е. оно не успевало еще и потому, что вовремя не осмыслило ни значения этой проблемы, ни необходимости поиска средств ее разрешения, ни необходимости направления туда сил и ресурсов. И чтобы обратить внимание на то, что здесь новыми историческими реалиями оказалась создана и назрела новая проблема, понадобилась капитальная встряска.

Ситуация не новая, поскольку человечество очень часто направляет внимание и ресурсы только тогда и туда, когда и где есть проблема. Была у человечества проблема взаимоотношений  с природой, которая ему угрожала, оно искало способы обуздания природы. Начинает его беспокоить новая объективная реальность - конфликтность молодежи, оно начинает думать, что туда направить, как поставить под контроль и управление эту реальность.

При этом начинали с предпосылочных иллюзий в отношении молодежи, таких, как ее безусловная прогрессивность, романтичность и т.п. Но после 60-х годов на Западе поняли, что молодежь - группа, никакая не прогрессивная, и не особо культурная, а даже контркультурная, способная превратиться в угрозу обществу. Ее сразу начали пристально изучать. Была предпринята масса шагов, которые разбили единую массу молодежи на стили, группы и т.п., с массой характеристик и квалификаций.

Хотя возникший тогда основной вопрос до сих пор остался: почему из культуры вдруг возникает контркультура? Ответов здесь может быть несколько. На наш взгляд, главным является тот, который в обобщенной форме можно представить так: это есть следствие вызревания объективных и субъективных факторов потенциально заложенного в общественном развитии конфликта социальных групп и поколений.

Объективный фактор здесь тот, что  критическая масса развития, изменчивости на определенных исторических этапах движения может оказаться больше, чем критическая масса консервативности, сохранности. Это дает импульс дестабилизирующим тенденциям, выровнять и предотвратить негативные последствия которых можно лишь осознанным и адекватным комплексом действий.

А субъективный фактор здесь тот, что  процессы социализации, которые не учитывали новых изменяющихся условий, в том числе и накопления этой критической массы, а также необходимости интенсификации управляющих воздействий, продолжали по-прежнему обеспечивать функционирование прежней социализации, без учета изменившегося положения, т.е. реализовывать прежние установки на "творческое развитие личности" и прочие "розовые" лозунги эпохи Просвещения. Но поскольку объективная ситуация была уже другая, она исторически изменилась, то уже не одно десятилетие, как требовались другие социализаторские ориентиры, средства и методы. Однако об этих кардинальных изменениях надо всегда знать заранее, до взрыва. Это к идее фундаментальных исследований как средству обуздания стихии, в том числе с большим разрушительным потенциалом.

Однако уроки истории все же не проходят даром. Если сравнить позиции социализаторов, даже тех же педагогов, в 60-х годах и в середине 80-х, то эволюция целей и ценностей очевидна. Например, представители американской педагогики вначале, подобно Дьюи, провозглашали, что хороша любая педагогика, лишь бы она учила человека быть сильной личностью, отстаивать собственное достоинство, обеспечивать личную жизнеустойчивость и т.д., то есть, акцент тогда приходился на индивидуализированные ценности.

Но в 80-е годы наиболее наблюдательные, мыслящие и ищущие из них уже пишут, что теперь непозволительно для молодежи иметь и отстаивать собственные интересы, отличные от коллективных и общественных. Она, якобы, на этом теряет смысл жизни, впадает в серое бессмысленное существование и т.п. То есть, за 20 лет эмпирические наблюдения, исследования и эволюция взглядов, а затем бум 60-х годов и теоретическая рефлексия вывели специалистов к 80-м годам на совершенно иные позиции в понимании норм работы с молодежью. Это очень хорошо демонстрируют педагогические исследования.

Так, профессор Гарвардского университета Б.Ф.Скиннер уже отмечает, что  человек должен уметь изменять окружающую среду и самого себя, и при этом нести ответственность за свой выбор. Но, в конечном счете, ценность личности измеряется его ответственностью за судьбу цивилизации. "Наша цивилизация, - утверждает он в работе "По ту сторону свободы и достоинства", - нуждается в науке и технологии, и она создает их, чтобы спасти себя. Она богата и деятельна. И в значительной мере проявляет заботу о своем будущем. Но если она и далее будет считать своей высшей ценностью свободу и достоинство, а не собственное выживание, то очень может быть, что будущее будет принадлежать какой-то другой цивилизации. В своей книге я хочу показать, как плохо идут дела, когда свободу и достоинство личности превращают в фетиш." (218, р. 181-182)

Так же показателен пример современного модернизирующегося Китая. Там, по мере разворачивания процессов индустриализации и модернизации, на уровне группового и индивидуального сознания был обнаружен отход от традиционных национальных ценностей. Было выявлено усиление индивидуалистических тенденций, размывание морально-этических регулятивов и гражданско-патриотических позиций, падение авторитета старшинства, коллектива, власти и т.п. Все уже признали факт, что ухудшение морального облика общества произошло "именно в процессе становления товарной экономики, а не в отрыве от него. Остается лишь выяснить, являются негативные явления морального и идеологического порядка неизбежной ценой за товарную экономику" (60, с.66.) .

Универсальность этих проблем для  всех модернизирующихся стран способствовала тому, что уже в 60-е годы некоторые  теоретики стали обращать внимание, во-первых, на необходимость наращивания  в процессе модернизации темпов формирования "человеческого капитала", а во-вторых, стали распространяться идеи другой, социокультурной, модернизации.

И теперь оказывается, что решение  молодежного вопроса состоит  в признании неизбежности установления некоего нового мирового порядка, при котором социальные и вещественные трансформации будут все более быстрыми и интенсивными. А поскольку усваивать и переваривать новое молодежь может гораздо быстрее и эффективнее, то быстро трансформирующееся общество уже без молодежи не выживет.

То есть, если раньше общество не выживало без опыта и традиции, т.е. без стариков, "прошлого", ныне - оно пока не выживает без "взрослых", или "настоящего", то вскоре оно не выживет без детей, "будущего". И дело не в том, что не окажется восприемников и носителей опыта и традиции. А в том, что уже сейчас, под действием законов рынка, прибыли, профессионально-специализированной деятельности и т.п. "взрослый" мир производителей выбрасывает в пространство жизни такие вещи массового потребления, которые потребители взрослого возраста не могут просто усвоить, их могут усваивать только дети. Потому что интересы расширенного воспроизводства капитала уже сделали производственную деятельность чрезвычайно специализированной, отдали процессы ее планирования в руки специалистов. И простой потребитель с его опытом никогда не угонится за мыслью профессионала. Наоборот, опыт, знания и привычки - это балласт при освоении новой искусственной реальности, создаваемой современной индустрией. Эту реальность гораздо быстрее и легче осваивает тот, у кого за плечами нет груза времени.

И если производство раньше работало на настоящее, то теперь оно начинает работать на будущее. А когда производство, экономика, т.е. базисная сфера общества, начинает работать на будущее, то вся  общественная жизнь перестраивается в соответствии с этим новым вектором и согласно его меркам.

Еще раз обратим внимание на то, что сегодня абсолютизация идеи развития как блага терпит крах или, по меньшей мере, демонстрирует свою ограниченность. Применительно к  проблемам социализации, особенно образования, тоже можно сказать, что современные процессы ставят здесь свой ограничитель. Теперь многие выработанные нормы и оценки, по-видимому, необходимо пересматривать с позиции будущего, прогнозирования и предотвращения возможных негативных последствий.

Теперь в обществе обязательно  должны создаваться условия, чтобы  уже подростки сознавали необходимость  и степень ответственности за свои поступки. А кроме того, чрезвычайно  актуальной становится проблема создания такой общественной среды, в которой молодежь чувствовала бы себя комфортно и стремилась бы к здоровому конформизму как к норме. Потому что дискомфорт и несогласие с обществом рано или поздно толкнет молодежь на путь конфликта и поисков путей его обострения с применением всех доступных ей средств и методов.

Следовательно, получается, что в  современных исторических условиях развитых стран основной вопрос социализации - это вопрос формирования ответственности. И значит задача N 1 - это адаптировать молодежь к новым, интеллектуальным средствам производства. Это расставляет новые акценты в системе смыслов и ценностей. Так, раньше образование индивида было копилкой знаний на будущее, и безусловным благом было неограниченное наращивание знаний. А сегодня этот индивид имеет через персональный компьютер и современные средства связи доступ к реальным средствам производства, средствам уничтожения и т.п., и вместе со всем этим встает вопрос об ограничении знаний: какие знания надо и не надо давать, в каких формах, масштабах, возрасте, при каких предварительных условиях и т.п.?

Ведь никуда не деться от факта, что  сегодня в погоне за прибылью на рынок выпускается огромное количество компьютеров, и всякому здравомыслящему  человеку станет понятно, что в принципе каждый 12-летний подросток, осваивающий "Windows для "чайников"", может начать свои бесконтрольные любознательно-познавательные эксперименты с непредсказуемыми последствиями. А значит, здесь обязательно присутствует вопрос об ответственности за инновации, внедряемые в общественную жизнь. Может, и здесь, как в генетике, настало время этических запретов? Поскольку эта деятельность затрагивает базисные процессы жизнедеятельности и глубже - выживания - общества.

И тогда опять возникает проблема, как же поскорее сделать это Я, да еще так, чтобы оно понимало бы свою ответственность. Потому что это Я (подчас очень юное) сейчас располагает такими возможностями, что может влезть не только в электронную систему швейцарских банков, но в принципе, и в систему стратегических вооружений. Тогда проблема, скажем, глобальных информационных сетей, которые воспринимаются пока как благо, ускорение коммуникаций и прочее, опять рано или поздно встанет перед проблемой персональной ответственности.

"Старики", которые создают  эту систему, пока как бы  не задумываются об ее последствиях. А если задумываются, то вместе с этим создают и различные общественные организации, движения по предупреждению и защите общества и его ценностей от негативных последствий новаций, благодаря чему попадают в диссиденты или ретрограды. А молодые, если специально не разворачивать теперь работу по формированию и воспитанию ответственного Я, не задумываются над последствиями, и играючи, могут устроить третью мировую, да еще в современных условиях - ядерно-электронную, войну.

Здесь кстати вспомнить гегелевское понимание роли консерватизма. В парадигмах развития и прогресса часто консерватизм упоминается с негативным, отрицательным оттенком и значением. А у Гегеля консерватизм - это то, что в сложившихся условиях сохраняет, это основание стабильности и устойчивости. А инновация - это то, что развивает, то есть, изменяет, адаптирует и приспосабливает к меняющимся условиям. Но если инновационная адаптивность отрывается от консерватизма, то она теряет свою функцию обеспечения выживания, приспособления, отрывается от своей идеи удержания, сохранения качественной определенности объекта в изменившихся условиях. Гегель в свое время указывал на положительный смысл консервативности, и по-видимому, теперь мы тоже пришли к тому же выводу самим естественным процессом развития общества.

Получить ответ на вопрос, что  нас ждет завтра можно лишь точно  зная, как себе это завтра представляет молодое поколение и с какими идеалами, ценностями, опытом и навыками оно будет строить свое, а значит и наше будущее.

Помимо неизмеримо возросшего значения фактора науки, в том числе  научного предвидения и планирования, а где-то даже ограничения научно-технического прогресса, стоит указать еще  на один чрезвычайно важный фактор современной социализации. Речь идет о средствах массовой информации. Влияние СМИ на современное массовое сознание может отрицать только абсолютно безграмотный человек. Вместе с тем, сегодня нельзя не видеть проявившихся тенденций и возможностей негативных последствий такого влияния.

Гегель не случайно ставил в один ряд понятия свободы-вменяемости-вины. Свобода, в отличие от произвола, это всегда ответственность за последствия ее реализации, за свободный выбор действий. Но ответственность возможна лишь при наличии глубоких профессиональных научных знаний об объекте, с которым действуют или которым управляют, а также способов действия с ним. Современные СМИ занимают в жизни людей огромное место и имеют огромный социализующий потенциал. Учитывая их огромную способность воздействия на большие массы людей, необходимо предъявлять очень высокие требования к уровню социальной ответственности инстанций и специалистов, в чьих руках находятся СМИ. Однако сегодня российская действительность в этом плане находится в очень сложном положении. Профессиональный корпус безответственен, частью по недомыслию, частью по умыслу, корыстному и бескорыстному. А общественных сил и социальных механизмов, обязывающих к ответственности, в современной России нет.

Соответственно, ложно понятая  свобода слова, усугубленная ложно понятой социальной свободой профессионального пресс-корпуса, оказались способными превратиться из свободы в полный социальный произвол. При этом СМИ далеко не всегда осознанно, но объективно определенно формируют у части населения либо позицию социального безразличия, предъявляя людям (особенно, плохо ориентирующимся молодым людям) систему ценностных ориентаций, где вообще плохо просматривается такой фактор, как общественная цель или общественный интерес, либо позицию стихийного индивидуализма образца буржуазного общества 17-18 века (точнее, американского общества, зачаточной социализации), где еще не вызрели социальные условия для формирования общественной психологии и идеологии, ориентированный на осмысление и поддержку социальных целей.

Но развитые страны сегодня, где историческими корнями (Япония, Западная Европа), а где и социально - выращенными отношениями (США) питают рост и развитие социально-значимых ориентиров у всего населения и особенно у молодежи. Иначе Америка не смогла бы подняться из руин кризиса 1929 года вопросом к самой себе, своему народу: "Мы великая нация?", а Япония не создала бы свое послевоенное экономическое чудо. Используя для этого имеющиеся у него надлежащие рычаги, в первую очередь образование и прессу.