Курс лекций по "Литературе"

   «Шпиль», как и другие произведения Голдннга, — не роман для легкого чтения. Но он вознаграждает терпение читателей, давая пищу их мысли и воображению. Эта книга — не из тех, которые, прочитав, можно спокойно закрыть  и тотчас же забыть о прочитанном. Она может вызвать раздражение, несогласие, побудить к спору — но не оставить равнодушным. 

4. Творчество  Г. Грина: политика и мораль.

   Г. Грин (19041991) распрощался с журналистикой  после успеха своего первого романа «Человек внутри» (1929). В 1932 он опубликовал  остросюжетный политический детектив «Стамбульский экспресс». Эту и  последующие книги с элементами детективного жанра — «Наемный убийца» (1936), «Доверенное лицо» (1939), «Ведомство страха» (1943) — он назвал «развлекательными». Его романы «Это поле боя» (1934) и «Меня создала Англия» (1935, рус. перевод 1986) отражают социально-политическое брожение 1930-х годов. «Брайтонский леденец» (1938) — первый «развлекательный» роман, события которого высвечены религиозной проблематикой.

   Политические  гонения на католическую церковь  в Мексике подвигли его на создание романа «Сила и слава» (1940), герой  которого, греховодник, «пьющий падре», противостоит гонителям церкви.

   С 1941 по 1944 Грин как сотрудник министерства иностранных дел находился в  Западной Африке, где развернутся  события его романа «Суть дела» (1948), принесшего ему международное  признание. Известно также, что во время  Второй мировой войны он работал  на Разведывательную службу. События  следующего важного романа Грина, любовной истории «Конец одного романа» (1951), происходят в Лондоне во время  германских бомбежек во Вторую мировую  войну.

   Более позднее творчество Грина отличает чувство злободневности, которое  он, вероятно, обрел, работая корреспондентом  журнала «Нью рипаблик» в Индокитае. Место действия поздних романов Грина — экзотические страны накануне международных конфликтов: в разоблачительном, прозревающем будущее романе «Тихий американец» (1955) — Юго-Восточная Азия перед американским вторжением; в «Нашем человеке в Гаване» (1958) — Куба накануне революции; в «Комедиантах» (1966) — Гаити в правление Франсуа Дювалье.

   В позднем творчестве Грина религия  хотя и присутствует, но отступает  на второй план, и ее авторитет перестает  быть непререкаемым. Например, концовка романа «Ценой потери» (1961) дает понять, что христианство не в силах помочь современному человеку.

   Среди других произведений Грина — пьесы, сборники рассказов, сборники эссе, романы «Путешествие с тетушкой» (1969, рус. перевод 1989), «Почетный консул» (1973, рус. перевод 1983), «Человеческий фактор» (1978), «Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой» (1980), «Монсеньор Кихот» (1982, рус. перевод 1989) и «Десятый» (1985), «Капитан и враг» (1991) ; биография «Обезьянка лорда Рочестера» (1974). По многим его произведениям сняты фильмы, иногда он выступал и как автор сценария.

   В жанровом отношении все романы Грина  синтетичны, в них объединяются элементы политического детектива с психологическим  и социальным романом. Автор визуализирует  для читателя этические понятия  нравственности и цинизма, борьбу добра  и зла. Грин полагал, что задача писателя заключается в выражении «сочувствия  любому человеческому существу». Более  всего Грина интересует состояние  человека в момент нелегкого выбора. Его герой существует в легко  узнаваемой социально-политической ситуации, а внешняя реальность вынуждает индивида принимать решения, исход которых зачастую трагичен. 
 
 

Лекция 4. Литература Германии: под знаком второй мировой войны.  

1. Антифашистская  борьба в литературе 30—40-х годов (А. Зегерс). Непреодоленное прошлое, непреодолимое настоящее. Проблемы реваншизма и поиски нового гуманизма.

    После разгрома нацизма на родину из эмиграции  возвратились писатели-антифашисты: Иоганнес Р. Бехер, Бертольт Брехт, Эрих Вайнерт, Анна Зегерс, Арнольд Цвейг, Леонгард Франк и многие другие изгнанники.Первые произведения А. Зегерс (1900 —1983) — повесть «Восстание рыбаков» (1928) и роман «Попутчики» (1932) — посвящены революционной борьбе коммунистов разных стран. Роман «Седьмой крест» (1946) — о побеге коммуниста из концлагеря — отражает несгибаемую веру лучших людей Германии в будущее немецкого народа. В центре романа «Транзит» (1943) — фигура немецкого эмигранта-антифашиста, разделившего судьбу французов, поднявшихся на борьбу против оккупантов. В романе «Мертвые остаются молодыми» (1949) на фоне истории Германии 1918—45 прослежены судьбы немцев, принадлежащих к разным общественным слоям. Герой повести «Человек и его имя» (1952) — бывший гитлеровец, ценой духовного перерождения нашедший свое место в новой, демократической Германии. А. Зегерс — один из выдающихся мастеров литературы социалистического реализма, ее проза отмечена искусством психологического анализа, глубиной нравственной проблематики.

    В немецкую литературу середины века входило  новое поколение писателей. К  тридцати годам они успели пережить мобилизацию в вермахт, фронт, ранения, некоторые из них побывали в плену. Они видели капитуляцию, им удалось  дезертировать, чтобы не погибнуть  весной сорок пятого. У Дитера Нолля  и Макса Вальтера Шульца, Германа  Канта и Иоганнеса Бобровского, Генриха Белля, Гюнтера Грасса и  Зигфрида Ленца были схожие биографии. Они стали писателями, чтобы рассказать об искалеченных судьбах своего поколения. Новую литературу Германии создавали в первую очередь те, кто пережил трагедию в неразрывной связи со своим народом.

    Как и нация в целом, немецкая литература оказалась разделенной надвое. Хотя антифашистская тема в творчестве писателей  ГДР и ФРГ заняла ведущее место, акценты делались разные. Восточногерманские писатели были озабочены в первую очередь воспитанием «нового  человека», поэтому в их произведениях обычно изображалось очищение от нацистских догм, которое происходило зачастую довольно механически. Все рядовые вермахта и мелкие обыватели объявлялись без вины виноватыми и заслуживали прощения.

    Западногерманские писатели сосредоточили свое внимание на ответственности каждого немца  за случившееся и содеянное. Центральной  темой их творчества становится осознание  собственной вины отдельно взятым человеком. Они были убеждены: без понимания  того, в чем виноват ты лично, невозможно покаяние нации.

    Вольфганг Кеппен в романах «Голуби в  траве», «Теплица» и «Смерть в  Риме», Ганс Эрик Носсак в романе «Дело  д'Артеза» и др. стремились доказать, что доля ответственности за политику нацистов лежит на каждом немце, и  за вину, а тем более преступление надо платить по совести. 

2. Специфические художественные формы, приемы и жанры  в немецкой литературе (В. Кеппен, Г. Грасс).

    Многие  критики едины в том, что во всех романах В. Кеппен (1906—1996)  подчеркивает зыбкость, ненадежность, с которыми связано существование человека: «Голуби в траве» (1951), «Теплица» (1953). Страстный протест против жестокости, стремление к гуманистическим идеалам являются определяющими для всего творчества писателя.

    Своеобразным  манифестом против уже прошедшей  войны и будущей, опасность которой, по мнению многих, существовала в 50-е  годы, является роман Кеппена «Смерть  в Риме».

    «Каждая написанная мною строка направлена против войны, против угнетения, бесчеловечности, убийства. Мои книги — это мои манифесты», —  говорит Кеппен. В полной мере эти слова относятся и к роману «Смерть в Риме».

    Первое, что можно сказать о романе: это ярко выраженный протест. Автор  протестует и отрицает. Характеристика основной идеи невозможна без приставки  «анти-»: направленность романа антивоенная и антиклерикальная. Автор не может принять успокоенность и стремление к размеренной жизни ради собственного удовольствия не только тех «честных граждан», которые спешат скорее забыть о своих преступлениях, но тех якобы положительных героев, которые были на войне жертвами. Резкие краски, нервная динамичность, мир хаотичный и как бы весь пропитанный запахами войны — все это мы видим у Кеппена.

    Можно выделить и сосредоточенность автора на внутренних переживаниях героев, детальное  описание каждого оттенка чувства, эмоции, наблюдения любого поворота мысли  и передача их от первого лица. Однако Кеппен раскрывает внутренний мир не одного героя, с которым себя и  идентифицирует, а сразу нескольких, причем прямо противоположных. Потому можно говорить о большей степени абстрагирования  от конкретной ситуации, о большей объективности и реалистичности изображения мира.

    После смерти Г. Белля ведущее место  в западногерманской литературе по праву стало принадлежать Гюнтеру  Грассу (род. 1927). Автор сатирических романов «Жестяной барабан» (1959), «Кошки-мышки» (1969), «Под местным наркозом» (1969), «Крысиха» (1986), «Широкое поле» (1995) воссоздает гротескную историю Германии от весьма отдаленных времен до сегодняшнего дня.

    Началось  все с романа «Жестяной барабан», который вызвал грандиозный скандал, но пользовался колоссальным успехом. События романа «Жестяной барабан» охватывают целиком первую половину двадцатого века: Первая мировая, поражение, инфляция, фашизм, снова война и  опять разгром.

    Место действия романа «Жестяной барабан» и последовавших за ним повести  «Кошки-мышки» и романа «Собачьи годы»  — Данциг и его предместья. Три произведения составили так называемую «данцигскую трилогию».

    «Жестяной барабан» создавался, когда после  войны прошло всего десять лет, идеи реванша носились в воздухе, штурмовики и эсэсовцы — отцы молодых людей, вступающих в жизнь, — выглядели в их глазах иногда жертвами, иногда даже героями. Спекулируя на горе семейств, переживших войну и потери близких, публицисты и политики старались оправдать жертвы героическими подвигами во имя идеалов великой Германии. Г. Грасс сумел показать изнанку этих идеалов, поставив знак равенства между подвигом во славу Гитлера и преступлением.

    Эта морально-психологическая коллизия получила развитие во второй части  «данцигской трилогии» — повести «Кошки-мышки», действие которой происходит все в том же Данциге на исходе войны.

    К проблеме подлинного и мнимого героизма Гюнтер Грасс обратился и в  заключительной части «данцигской  трилогии» — обширном романе с эпатирующим названием «Собачьи годы».

    Дружба-вражда двух героев, затянувшаяся на несколько  десятилетий, со всей убедительностью  выражена в философском законе единства и борьбы противоположностей. Герои  Грасса совершают поступки с точки  зрения здравого смысла нелепые и  нелогичные, но ведь именно так поступал не отдельный человек, а все граждане рейха. Фашизм пробуждает в них звериное начало, вчерашние друзья и соседи доносят друг на друга.

    Романом «Собачьи годы» завершилась эпопея о еще одном потерянном поколении  Германии, об изуродованных судьбах  тех, кого искалечил фашизм. Но фашизм для Грасса не отвлеченное абстрактное  идеологическое понятие, а некая  зараза, оказавшаяся гибельной для  целого поколения нации.

    После этого романа он долго не возвращался  к событиям войны, предпочитая сюжеты злободневные или, напротив, исторически  отдаленные.

    В 1999 г. ему была присуждена Нобелевская премия. Незадолго до этого вышел в свет его новый роман «Широкое поле». Действие романа охватывает период в восемь десятилетий.

    «Широкое  поле» вызвало самые разноречивые отклики. Пожалуй, это не шедевр Грасса, но писатель и в нем остался  верен принципам сатирика, умеющего в самом страшном показать смешное.

    На  подходе нового века Г. Грасс издал  цикл исторических эскизов и новелл под заголовком «Мое столетие» (1999). Каждый сюжет обозначен датой, за которой стоит памятное всем немцам событие. Где бы ни находился обыкновенный немец Г. Грасса, от истории ему  не спрятаться. Настоящее не радостно, прошлое порой вспоминают с ностальгией, в будущее хотят верить. 

Лекция 5. Французская литература.  

1. «Новый  роман» (М. Бютор, Н. Саррот, проза А. Роб-Грийе) поиски, находки и потери в области формы и содержания.

    Во  Франции переход к «постмодернистскому  периоду» осуществлялся постепенно. К середине 50-х годов на передний план выдвигается «новый роман» — или «антироман», по тому определению, которое подобному роману дал Ж.-П. Сартр в предисловии к роману Н. Саррот «Портрет неизвестного» (1947). Группа весьма различных писателей — неизменно настаивающих на этом различии — почти одновременно выступила с категорическим отрицанием традиционного романа, потребовав отказа от персонажей, от обыкновения рассказывать «истории» («школа отказа»). А главное — от «ангажированности», от социальной ответственности и идейности: Саррот уверяла, что романы ее «ни о чем», Роб-Грийе писал, что искусство «не выражает ничего, кроме самого себя» и что художник создает своей мир «из ничего, из пыли», и т. п. Все эти размышления в конечном счете проистекали из экзистенциалистского переживания абсурдности мира, из ощущения тотального распада, предоставившего романисту только куски, фрагменты реальности, субъективно компонуемые.

    Н. Саррот (1900 — 2000), представительница школы «нового романа», на языке которого (размытость характеров, фиксирование бессознательной реакции психики, «вибрации» душевных движений) выражаются традиционные коллизии человеческого существования, в том числе драматизм разобщенности людей, отрицала классический роман Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. Испытав воздействие М. Пруста, Дж. Джойса, В. Вулф, она довела до логического завершения технику «интравертного письма». Ее прозу характеризует отсутствие традиционных персонажей, картина мира возникает из субъективных ассоциаций. Книга «Тропизмы» (1938) определяет первоначальную психическую субстанцию, которую должен отразить писатель. Свои творческие принципы Саррот определила в эссе «Эра подозрения» (1950): «Читатель сразу оказывается внутри, там же, где и автор, на глубине, где уже не осталось ни одного из удобных ориентиров, с помощью которых он когда-то конструировал персонажей. Он погружен и останется до конца погруженным в некую субстанцию, анонимную, как кровь, в магму, лишённую имени, лишенную контуров». В романе «Золотые плоды» (1963) сопротивление «я» натиску «других» воссоздает нравы парижской литературной среды. Такой же конфликт творчества и общества представлен в романе «Между жизнью и смертью» (1968). В романе «Вы слышите их?» (1972) полярность двух групп персонажей («молодых» и «стариков») демонстрирует непримиримость нонконформизма и традиции. Фиксирование психической субстанции составляет содержание последних произведений Саррот «Здесь» (1995), «Откройте» (1997).