Позитивизм на рубеже 19 и 20 веков

с учетом его рабочего состава. См. об этом письмо К. Маркса Ф.  Энгельсу  от

19 марта 1870 г.), и  к  царю  Николаю  I,  и   к  великому  визирю  Османской

империи, стороннику европейской цивилизации Решид-паше,  и  к  руководителям

Ордена иезуитов. По-видимому, Конт считал утопии не только необходимыми  для

социальной  практики  (вследствие  того,  что  они  затрагивают  не  ум»,  а

«сердце»), но и осуществимыми  в действительности.

    Конт вышел  из сен-симонистской школы и  в известном смысле оставался  сен-

симонистом всю  жизнь. Многое сближало его  с  социалистами,  последователями

Сен-Симона:  Б.  П.  Анфантеном,  С.-А.  Базаром  и  др.   Однако   были   и

существенные различия между контизмом, с  одной  стороны,  и  социализмом  и

коммунизмом – с  другой. Сам Конт  усиленно  подчеркивал  свое  несогласие  с

этими учениями. Он был  решительным противником обобществления  собственности

и   политических   революций.   Главное   преимущество   позитивизма   перед

социализмом  он  видел  в  том,  что  позитивизм  исходит  из  необходимости

духовного,  нравственного  обновления  общества,   а   социализм   стремится

«осуществить мирскую  реорганизацию независимо от  духовной,  т.е.  построить

общественное здание без интеллектуальных и  моральных  оснований».  Несмотря

на собственные, иногда  весьма  энергичные  высказывания,  принижающие  роль

индивида,  его  прав  и  свобод,  Конт  не  согласен  с  коммунистами  в  их

стремлении подавить всякую индивидуальность. Он также  против  других  идей,

отстаиваемых  социалистами  и  коммунистами:  идеи   равенства,   ликвидации

иерархии, основанной на различиях в способностях, и  замены  их  «инертной  и

безответственной  коллективностью»;  отмены  права  наследования;  ликвидации

брака и семьи, за что выступали сен-симонисты.

    Несомненно, в социально-политических воззрениях  и  проектах  Конта  был

значителен элемент  авторитаризма  и  будущего  тоталитаризма,  в  частности,

отрицание гражданских  свобод  и  прав  личности,  свободы  мнений,  принципа

разделения властей, демократических институтов и т.д. Конт  был  сторонником

активного вмешательства  государства в экономику и  другие стороны  социальной

и даже личной жизни. Подобно многим проектам социалистов, его  «социократия»

несомненно представляет собой прообраз тоталитарного режима.

    Вместе  с  тем  социология  Конта,  зачастую  вопреки  его  собственным

декларациям,  в  значительной  мере  проникнута   духом   либерализма.   Это

относится к той  ее части, которая основана на «объективном»  методе,  ставит

своей  главной  задачей   познание   естественных   неизменных   законов   и

последующую  опору  на  них  в  социальной  практике.  Именно  эта   сторона

контовской теоретической  системы главным образом развивалась  впоследствии  в

истории  социологической  мысли.  Идея  о  том,  что  социальная  реальность

развивается по своим  собственным  законам,  что  она,  как  и  природа,  не

поддается произвольному  манипулированию  и  принуждению,  и,  следовательно,

чтобы  эффективно  воздействовать  на  нее,  необходимо  подчиняться   этим,

предварительно изученным  законам, опираться на  них,  –  эта  идея  лежит  в

основе  либерализма.  Ведь,  по  словам  одного  из  апостолов  современного

либерализма,  нобелевского  лауреата  Ф.Хайека,  главный  тезис  либерализма

сводится к тому, что «при устройстве своих дел  мы должны  как  можно  больше

использовать  стихийные  силы  общества  и  как  можно  меньше  прибегать  к

принуждению...»[5].  Именно  на  этой   основополагающей   идее   базируется

«объективная» социология Конта.

    Но на  этой идее он не останавливается.  В его «субъективной»  социологии

намерение  использовать  социальные  законы  и  стихийные,   самопроизвольно

развивающиеся тенденции  перерастает  в  намерение  заменить  эти  законы  и

тенденции  целенаправленной  деятельностью,   управлением,   проектированием

некой  группы   людей,   понимающих   и   выражающих   общественное   благо.

Естественные законы, будучи «познанными», как  бы  перестают  действовать  и

становятся управляемыми, а человек, «познавший»  их,  становится  демиургом.

«Субъективный» фактор выходит на первый план, подчинение  законам  сменяется

безграничным произволом,  а  наука  превращается  в  проектирование,  причем

ориентированное не на  реальность,  а  на  идеал.  Так  происходит  у  Конта

превращение социологии из науки в утопию.

    Социология  для Конта была синтетическим   мировоззрением,  включавшим  в

себя, помимо науки,  многие  другие  компоненты,  в  том  числе  утопическое

проектирование. Вследствие этого слово «социология» на некоторое  время  было

основательно дискредитировано. В середине и второй половине  XIX  в.  многие

социальные  ученые  воспринимали  его  как  социальную   утопию   фанатичных

позитивистов; его  использование было тогда равнозначно  использованию  таких

слов,  как  «позитивизм»  или  «социократия».  Для  обозначения   же   своих

исследований и  собственно науки об обществе  они  предпочитали  пользоваться

другими терминами,  в  частности,  более  нейтральным  термином  «социальная

наука». Лишь впоследствии, прежде всего  благодаря  трудам  Г.  Спенсера,  а

затем и других ученых, слово «социология» было  реабилитировано.  Оно  стало

обозначать  не  только  социальную  доктрину  Конта,  но  вообще   науку   о

социальных  явлениях,  независимо  от  социальных   идеалов   исследователя.

Одновременно его  значение сузилось, так как из  социологии  исключали  (или,

во всяком случае, стремились исключать) ее вненаучные компоненты. 
 

    5 КОНЦЕПЦИИ  ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ  XIX ВЕКА 

    Философско-антропологическая  мысль  в  России  XIX  века  демонстрирует

предельное  многообразие  подходов  к  проблеме  человека.   На   протяжении

столетия менялись  духовные  установки  и  господствующие  мировоззренческие

течения.  Однако  тема   человека   оставалась   неизменной,   она   служила

фундаментом для  самых разных  теоретических  исканий.  «Излюбленная  –  тема

русских размышлений  – человек» /Франк/.

    Панорама  концепций человека, созданных   в  XIX  веке,  обширна.  В   нее

входят  «авторские»  антропологии   представителей   различных   философских

направлений.

    Так, русская  философия первой половины XIX века  предстает  перед  нами

как   история   борьбы   двух   противоположных   направлений:    стремления

организовать жизнь  на европейский лад и желания  оградить традиционные  формы

национальной жизни  от иностранного влияния.  Это  был  «болезненный  процесс

национально-  исторического  самонахождения  и  раздумья»  /Флоренский/,   в

результате  которого  возникли  две  идейные  программы:   западничество   и

славянофильство.

    Западничество   и  славянофильство  составляет  главный  фокус,   вокруг

которого и по отношению к которому оформился  идеологический  горизонт  эпохи

1840-1850  г.г.,   сыгравший   решающую   роль   в   формировании   русского

национального  самосознания  и  определяющий   дальнейшие   судьбы   русской

философии.

    Среди  широкого круга  тем,  обсуждаемых   западниками  и  славянофилами,

особо выделяется антропологическая  проблематика. Основатели  славянофильства

А.С.Хомяков  и  И.В.Киреевский  обосновали  концепцию  человека,  в   центре

которой  –  истолкование  духовно  –  нравственных   ценностей   с   позиций

православия.

    В своих  богословских  трудах  А.С.Хомяков   обратился  к  теме  соборной

Церкви, через которую  только и может совершиться  преображение  человека.  В

отношении Церкви Хомяков  определял соборность как «единство  во  множестве».

Если  взять  это  понятие  в  контексте  социальной  философии,   то   можно

определить  соборность  как  общность  людей,  свободную   от   антагонизма,

объединенных  верой  в  православные   ценности,   гарантирующие   цельность

личности и соборность познания. Соборность – это примирения  в  христианской

любви и свободы  каждого и единства всех.

    Из учения  о Церкви  Хомяков  выводит   собственное  учение  о  личности.

«Отдельная личность есть  совершенное  бессилие  и  внутренний  непримиримый

разлад « /Хомяков/. Лишь в Церкви , то есть свободном, проникнутом  братской

любовью к другим людям единении во  имя  Христа,  –  только  здесь  личность

обретает все свои дары, всю полноту ее личного богатства.

    В антропологии  Хомякова с особой силой выдвигается  учение о целостности

в  человеке,  под  которой  он  понимает  «иерархическую  структуру   души»:

существуют «центральные силы нашего богообразного  разума,  вокруг  которого

должны располагаться  все силы нашего духа» .

    Очевидно, что антропологические  построения  Хомякова  перекликаются  с

учением И.В.Киреевского  о целостности духа.

    Цельность  духа – это вопрос о внутреннем  устроении жизни, о  постоянном

поиске «того внутреннего  корня разумения, где все отдельные  силы  сливаются

в одно живое и  цельное зрение ума» /Киреевский/.

    В  основу  всего  построения  философ   положил  различие  «внешнего»  и

«внутреннего» человека. Внутренний человек – это  совокупность  способностей

человека: способности  любви  к  богу,  и  помощи  к  ближнему;  способность

ощущать вину, стыд, сострадать, чувствовать красоту. Внешний  человек –  это,

выражаясь языком современной  социальной психологии, совокупность  социальных

ролей, которые весьма часто противоречат друг другу, вызывая  самоотчуждение

человека, расколотость и противоречивость внутренней и  внешней жизни.

    Обретение  цельности, то есть путь к  господству в человеке  «внутреннего

средоточия»,  –  в  «собирании  сил  души».  И  задача  эта  достижима  «для

ищущего»,  но  нужен  труд,  нужна  духовная  работа  над  собой.   Человеку

необходимо проникнуться стремлением «собирать все  отдельные  части  души  в

одну силу, отыскать то внутреннее  средоточие  бытия,  где  разум,  воля,  и

чувство,  и  совесть,  прекрасное  и  истинное,  удивительное  и   желаемое,

справедливое и  милосердное,  и  весь  объем  ума  сливаются  в  одно  живое