Особенности производства дознания и проблемы его совершенствования

Подобные условия как предшествующие привлечению лица в качестве обвиняемого отсутствуют на предварительном следствии, что и обусловливает определенную особенность привлечения лица в качестве обвиняемого при дознании.

ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ ПРОИЗВОДСТВА ДОЗНАНИЯ И ПРОБЛЕМЫ ЕГО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

Сделать лучше, чем есть или усовершенствовать что-либо можно тогда, когда знаешь, что мешает считать интересующее явление совершенным. Поэтому, чтобы предлагать меры по совершенствованию процесса производства дознания, нужно знать о его недостатках. Одним из недостатков дознания на протяжении внушительно длительного времени можно признать его неизменное соотношение и сопутствие предварительному следствию, делающее дублирующую форму расследования излишней. Целесообразность дознания подтверждается тогда, когда процедура его производства отличается от порядка осуществления предварительного следствия, лишена присущих следствию изъянов и при этом чётко, непротиворечиво урегулирована законом. Многочисленные изменения, которые уже претерпел наш последний УПК РФ, конечно, вносились с целью совершенствования различных институтов уголовного судопроизводства, в том числе и, непосредственно, института дознания. И, тем не менее, эта форма предварительного расследования преступлений по прежнему имеет объёмный набор претензий, происходящих от несовершенства её регулирования, несмотря на более ранние и недавние обращения законодателя к регламенту дознания.

По свидетельству К.Б. Калиновского с момента подписания Президентом РФ (18 декабря 2001г.) Уголовно - процессуального кодекса по август 2007г. было принято 27 федеральных законов, которыми внесены изменения в 406 статей УПК РФ. «Если учесть, - замечает автор. - что в Кодексе содержалось всего 480 статей, то он изменился почти на 85 процентов»⁴⁹.

Не касаясь перспектив данного вида производства по уголовным делам, а, останавливаясь на действующем порядке осуществления дознания, которое, несмотря ни на что продолжает прочно занимать своё место в системе уголовного судопроизводства, попробуем в меру своих сил высветить его современные пробелы и обосновать возможные пути их устранения, что и будет представлять попытку внести свою лепту в совершенствование процедуры расследования преступлений в форме дознания.

С этой целью оговоримся, что изменения 2007 года, внесённые в УПК РФ⁵⁰, учли многочисленные нарекания по ряду положений регламента дознания и сняли вопросы, касавшиеся срока производства, увеличив его до 30 суток, категории расследуемых дел, исключив требование об обязательном установлении исполнителя преступления на момент возбуждения уголовного дела. Устранена и общая для следователей и дознавателей "беда", выражавшаяся в необходимости согласования с прокурором постановления о возбуждении уголовного дела.

В то же время, эти изменения не коснулись других активно обсуждавшихся в юридической литературе недостатков дознания, в том числе:

неурегулированности правового положения начальника органа дознания как участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения;

противоречивости указываемой сущности органов, наделяемых статусом органа дознания, допускающей возможность сращивания при производстве дознания процессуальной и оперативно - розыскной функций.

С другой стороны, некоторые из этих изменений породили новые вопросы, остающиеся без ответов. С одного из них и хотелось бы начать, поскольку он представляет как раз-таки элемент из "хронического заболевания" дознания. Речь пойдёт о том процессуальном упрощении, которое изначально закладывалось как способ ускорения производства в форме дознания за счёт исключения процедуры предъявления обвинения.

Уничтожая одно из немногих, но наиболее значительное остававшееся отличие дознания от предварительного следствия, законодатель разрешает теперь и дознавателю привлекать лицо в качестве обвиняемого в случае применения к подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу и невозможности после этого в десятидневный срок составить обвинительный акт. То есть, дознаватель как и следователь становится вправе, а точнее в указанном случае - обязанным вынести постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и предъявить его. Затем допросить обвиняемого по существу изложенного обвинения. После чего необходимо продолжить расследование по делу, которое по воле законодателя продолжает называться дознанием, а, следовательно, по его завершению составить обвинительный акт и выполнить другие требования ст. 225 УПК РФ.

А.Н. Ратьков в своей монографии⁵¹ обращает внимание на существовавшую неопределённость в ч. 3 ст. 224 УПК РФ, не позволявшую установить конкретный порядок действий после заключения подозреваемого под стражу, и приводит разноречивую правоприменительную практику региона, ратуя за изменение редакции названной нормы. Её изменили, но, думается, вопреки здравому смыслу. Ведь главу 23 УПК РФ, закрепляющую порядок действий по привлечению лица в качестве обвиняемого, так и не включили в перечень норм, регламентирующих производство в форме дознания. Статья 223 УПК РФ по - прежнему исключает эту главу из числа глав УПК РФ, содержание которых определяет допустимые действия при дознании.

Не добавилось полномочие предъявлять обвинение и в компетенции как прежних субъектов дознания - дознавателя и органа дознания, так и дополнительно введённого - начальника подразделения дознания (ст. 40-1 УПК РФ).

На чём основывается новое предписание ч. 3 ст. 224 УПК РФ понять трудно. Хотя можно предположить, что такой регламент прописан с целью создания барьера для передачи уголовных дел из органов дознания в следствие при избрании дознавателями по "своим" делам в отношении подозреваемых меры пресечения в виде заключения под стражу. С учётом того, что поток дел отнесенных к категории дознания в следствие был перекрыт увеличением срока дознания и возможностью его продления, а также отнесением к подследственности дознания дел о нераскрытых преступлениях, не требующих предварительного следствия, оставлять возможным передачу из дознания в следствие описанной категории дел было нецелесообразно. Наверное, так. Только можно ли целесообразность ставить выше законности? Вопрос риторический.

Изложенное в очередной раз указывает на размывание границ между дознанием и предварительным следствием.

Нивелирует эти различия и установленная законом возможность продления при дознании сроков его производства и содержания обвиняемого под стражей. Причём, порядок продления срока содержания под стражей, как, собственно, и регламент предъявления дознавателем обвинения, закрепляется в законе, несмотря на то, что он противоречит другим положениям того же УПК РФ. Так, часть 2 ст. 109 УПК РФ в качестве основания для продления срока содержания под стражей свыше 6 месяцев предусматривает обвинение в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, сопряжённое со случаем особой сложности уголовного дела. Согласно ст. 150 УПК РФ дознание производится только по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести и, следовательно, обвинение в процессе дознания в совершении тяжких и особо тяжких преступлений исключается. К тому же общепризнанно и во многих понятиях дознания используется положение о том, что к подследственности органов дознания относятся только несложные в расследовании уголовные дела. По мнению законодателя получается, что факт исполнения в ходе дознания запроса о правовой помощи, равносилен обвинению в совершении тяжких или особо тяжких преступлений и свидетельствует об особой сложности уголовного дела. Думается, что в данном случае вновь есть основание говорить о преобладании над законностью целесообразности, что всегда в отечественном судопроизводстве признавалось недопустимым.

Эти же изменения рождают еще и такой парадокс.

Предъявить обвинение согласно ч. 3 ст.224 УПК РФ дознаватель может тогда, когда им избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. При невозможности завершить дознание по такому делу в срок до 30 суток и отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения, срок заключения под стражу, как гласит ч.4 ст.224 УПК РФ, может быть продлен до 6 месяцев, а в рассмотренном случае - и до 12 месяцев (ч.2 ст. 109 УПК РФ).

Комментируя эти нововведения законодателя, В.И. Козлов пишет: «В том случае, если дознаватель не имеет оснований для избрания подозреваемому меры пресечения в виде содержания под стражей, применение любой другой меры пресечения не позволяет ему проводить дальнейшее расследование уголовного дела по истечении 10 суток. В этом случае дознаватель обязан либо предъявить обвинение и передать уголовное дело прокурору для направления по подследственности, либо отменить меру пресечения».⁵² Необходимо в этой связи отметить, что рекомендация в данном комментарии об отмене меры пресечения не вызывает возражений, так как она основана на законе. Что же касается разъяснения о необходимости дознавателя по истечении 10 суток предъявить обвинение, то следует признать, что оно не вытекает из закона, который наделяет дознавателя (и то в противоречие другим нормам УПК РФ) полномочием предъявить обвинение только в случае избрания подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу (ч.3 ст. 224 УПК РФ) и нигде более не оговаривает какие-либо другие условия, позволяющие дознавателю выполнить эту несвойственную современному дознанию функцию. Аналогия закона, как известно, недопустима.

Совершенствуя порядок производства дознания, законодатель вернул положение, когда расследование в форме дознания разрешается по делам о преступлениях совершенных неустановленным лицом, а не только по раскрытым преступлениям.

Допуская дознание только по делам о преступлениях, по которым лицо, его совершившее, было известно, законодатель сохранял возможность привлекаемому лицу в ходе расследования пользоваться с самого его начала всеми правами, которыми наделяется подозреваемый.

Разрешение производства дознания не только по раскрытым преступлениям, но и по преступлениям, по которым подозреваемое лицо на момент возбуждения уголовного дела оставалось не установленным, связывается со следующими опасениями.

Как следовало из ч. 1 ст. 46 УПК РФ, подозреваемым являлось лицо: 1) в отношении которого возбуждено уголовное дело; 2) которое задержано в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения в соответствии со ст. 100 УПК РФ. Согласно этому у дознавателя, расследующего уголовное дело, возбуждённое «по факту», имелись только два способа поставить лицо в положение подозреваемого: задержать это лицо в порядке, предусмотренном ст. 91 и 92 УПК РФ, или применить к нему меру пресечения.

Однако воспользоваться этим дознаватель имеет возможность далеко не во всех случаях. Так, применение задержания может быть недопустимо в силу того, что лицо подозревается в совершении преступления, за которое не предусмотрено наказание в виде лишения свободы, а для избрания меры пресечения (например, подписки о невыезде) могут отсутствовать основания. И, наконец, самое главное, меры пресечения и задержание преследуют совершенно определённые цели. В принципе они не могут применяться только для того, чтобы наделить лицо процессуальным статусом подозреваемого. Как указано в одном из постановлений Конституционного Суда РФ, меры пресечения, в том числе заключение под стражу, могут применяться лишь при наличии оснований, соответствующих указанным в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ целям. Только в этом случае их применение будет отвечать конституционному смыслу данного вида мер уголовно - процессуального принуждения.⁵³

Следовательно, такой регламент мог привести к вполне реальной ситуации, когда обвинительный акт составлялся бы после фактического завершения расследования в отношении лица выступавшего на всем протяжении производства по делу в качестве свидетеля. А это означает, что такое лицо в процессе производств дознания лишается как предоставленного ему законом права на защиту, так и других прав.

Придание привлекаемому к уголовной ответственности лицу статуса обвиняемого лишь в самом конце расследования вызывало критику даже при том положении, когда дело возбуждалось в отношении конкретного лица и оно сразу же становилось подозреваемым, приобретая все права данного участника уголовного процесса. Только по окончании расследования дознаватель составляет обвинительный акт, представляющий своеобразный симбиоз постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения. Только после этого лицо, совершившее общественно опасное деяние, становится в рамках производимого дознания обвиняемым. Однако такой обвиняемый по существу предъявленного обвинения до судебного разбирательства остаётся не допрошенным, что, на наш взгляд, существенно ущемляет его права».

Естественно, что снять ограничение в виде возможности производства дознания только по раскрытым преступлениям, означало необходимость введения в порядок осуществления дознания какой-либо новой гарантии, открывающей для привлекаемого лица возможность пользоваться предоставляемыми законом такой категории лиц правами.

В действующем процессуальном режиме дознания такой гарантией призвано служить вновь придуманное положения об уведомлении лица о подозрении в совершении преступления (ст. 223-1 УПК РФ).

Сразу же после закрепления в УПК РФ этого положения в юридической литературе появился ряд статей, авторы которых в целом позитивно оценили новое основание признания лица подозреваемым.⁵⁴

Вместе с тем В.М. Быков, например, пишет: «Обращает на себя внимание весьма сложный процессуальный порядок уведомления лица о возникшем в отношении него подозрении. Дознаватель должен составить два документа: уведомление, напоминающее по своему содержанию постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 171 УПК РФ) и протокол о вручении лицу копии уведомления. Кроме того, копия уведомления должна быть направлена прокурору»⁵⁵. В.М. Быков считает, что дознавателю достаточно было бы объявить лицу о возникшем подозрении перед началом его допроса в качестве подозреваемого. Именно такая норма содержалась в ст. 123 УПК РСФСР, которая выдержала испытание следственной практикой.⁵⁶

А. Давлетов и И. Ретюнских, комментируя это же положение уголовного процесса, указывают на то, что «уведомление не отвечает необходимым требованиям к правовому акту наделения лица статусом полноценного участника уголовно-процессуальной деятельности».⁵⁷ На том основании, что уведомление фактически представляет собой процессуальное решение, выносимое в ходе досудебного производства, которое, согласно п. 25 ст. 5 УПК РФ, именуется постановлением, они предлагают в этом случае оформлять статус подозреваемого именно постановлением, а не уведомлением.⁵⁸ Сложность же процедуры уведомления о подозрении они оправдывают, обосновывая её следующим образом: форма и содержание данного решения, порядок его предъявления, взятые по аналогии с обвинением, снимают все вопросы, возникающие при наделении уголовно преследуемого лица статусом подозреваемого.

«Нетрудно заметить, - пишут они, - полное сходство этой системы со структурой обвинения, что ставит вопрос об оправданности такого дублирования. На наш взгляд, иного пути нет. Во-первых, потому, что в законе уголовно преследуемое лицо представлено в двух статусах - подозреваемого и обвиняемого. И если обвинение требует столь сложной процедуры, (а она неслучайна, поскольку только через неё реализуются задачи уголовно-процессуальной деятельности), то подозрение нуждается в ней в неменьшей степени.