Правовое регулирование недействительных сделок

Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 27 марта 2008 г. по делу № А55-1322/07-10 указывается: "В силу п.2 ст.167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке. Так  как пользование помещением возвратить нельзя, то с ЗАО "РОСТЭК-Самара" по праву взыскано 270000 руб. как плата  за фактическое пользование помещением"[66].

Итак, если договор по отчуждению имущества другому лицу будет  впоследствии признан судом недействительным, собственник этого имущества  в порядке реституции, предусмотренной  ст.167 ГК РФ, вправе потребовать возврата имущества. Однако часто случается, что отчужденное собственником  имущество со временем передается новым приобретателем другим лицам. В этой ситуации собственнику возвратить свое имущество сложнее. Чем длиннее цепочка передачи имущества, тем более "добросовестней" становится его новый приобретатель. Анализ судебной практики позволяет сделать вывод, что права последующих приобретателей имущества защищены надежнее прав собственника.

Высший Арбитражный Суд  РФ в Постановлении Пленума от 25 февраля 1998 г. № 8 "О некоторых  вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права  собственности и других вещных прав" сделал вывод, что требования собственника о возврате ему имущества при  рассмотрении иска о признании недействительной сделки купли-продажи, в которой  он не участвовал, не соответствуют  нормам права и потому удовлетворению не подлежат (п.25 Постановления).

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П "По делу о проверке конституционности положений  п. п.1 и 2 ст.167 Гражданского кодекса  Российской Федерации в связи  с жалобами ряда граждан"[67] содержится разъяснение, указывающее, что при предъявлении собственником требования о признании недействительной возмездной сделки, совершенной неуправомоченным отчуждателем, в случае если будет установлена добросовестность приобретателя имущества, в иске должно быть отказано.

Конституционный Суд РФ при  принятии указанного Постановления  руководствовался следующими нормами  закона. Согласно ст.168 ГК РФ на сделку, совершенную с нарушением закона, не распространяются общие положения  о последствиях недействительности сделки, если законом указаны иные последствия данного нарушения. Понятие "добросовестное приобретение", содержащееся в ст.302 ГК РФ, применяется  в случае приобретения имущества  не непосредственно у собственника, а у неуправомоченного отчуждателя, последствием же будет выступать  виндикация (возврат имущества из незаконного владения), а не двусторонняя реституция.

Таким образом, можно сделать  следующие выводы. Предъявить требование о возврате переданного имущества  собственник может только лицу, которому он это имущество непосредственно  передал, с которым он состоял  в договорных отношениях. Если имущество, отчужденное собственником, передано его приобретателями другим лицам, с которыми у собственника нет  договорных отношений, и эти лица подпадают под признаки добросовестных приобретателей, собственник не вправе предъявить к конечным владельцам имущества  иск о применении реституции. В  этом случае предъявляется иск об истребовании имущества из чужого незаконного  владения (ст.302 ГК РФ) либо требование к первому приобретателю его  имущества возврата денежной суммы, равной стоимости утраченного имущества.

В соответствии со ст.1103 ГК РФ правила, предусмотренные гл.60 ГК РФ, действуют и в отношении требований о возврате исполненного по недействительной сделке, если иное не установлено законом  и не вытекает из существа отношений. Применение этих правил относится лишь к вытекающим из недействительности сделки требованиям о возврате исполненного по ней (п.1 ст.1103 ГК РФ), т.е. к реституционным требованиям. Данное субсидиарное применение норм о неосновательном обогащении позволяет при недействительности сделки решить вопросы о судьбе доходов, извлеченных из истребуемого имущества, а также произведенных на его содержание и сохранение затрат (ст. ст.1107, 1108 ГК РФ). 

2.2 Специальные последствия  недействительности сделок

Судебная практика свидетельствует  о том, что применение законодательства о сделках не характеризуется  однообразным подходом. Это предопределяет необходимость исследования института  сделок, в том числе изучение последствий  их недействительности, которые могут  быть материально-правовыми и процессуально-правовыми. Первыми являются реституция, возмещение стоимости имущества, взыскание  в доход государства и взыскание  убытков. Ко вторым относится процедура  лишения юридической силы акта поведения  как сделки, состоящая в определении  круга лиц, уполномоченных заявлять иски о недействительности сделок и  о применении последствий их недействительности, в исчислении давностных сроков при  недействительности и проч.

Для возмещения убытков как  последствий недействительности сделок в случаях, прямо предусмотренных  в Гражданском кодексе РФ, по общему правилу необходимо наличие вины. В сделках с недееспособными, ограниченно дееспособными, малолетними  и несовершеннолетними она выражается в том, что дееспособная сторона  знала или должна была знать о  недостаточном уровне дееспособности другой стороны. В сделках, совершенных  под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя  одной стороны с другой стороной и стечения тяжелых обстоятельств, вина проявляется в умышленных действиях  по отношению к потерпевшему. Свои особенности имеет взыскание  убытков при заблуждении. Согласно п.2 ст.178 ГК РФ сторона, по иску которой  сделка признана недействительной, вправе требовать от другой стороны возмещения причиненного ей реального ущерба, если докажет, что заблуждение возникло по вине другой стороны. В противном  случае ущерб возмещает сторона, потребовавшая признать недействительность сделки. Безусловно то, что возможность  возмещения убытков при совершении сделки под влиянием заблуждения  в определенной мере поставлена в  зависимость от виновного поведения  контрагента. Вместе с тем норма  п.2 ст.178 ГК РФ не исключает возможности  безвиновной ответственности. Невозможность  или неспособность доказать вину другой стороны сама по себе не свидетельствует  о вине доказывающего лица. Возлагая безвиновную ответственность или, во всяком случае, применяя ответственность  без необходимых и достаточных  доказательств вины субъекта сделки, законодатель обеспечивает устойчивость гражданского оборота и защищает интересы ответчика по данному иску. Именно этим объясняется отступление  законодателя от принципа виновной ответственности.

Убытки как последствия  недействительности сделок можно подразделить на две группы. К первой следует  отнести убытки, связанные с судьбой  предоставленного по недействительной сделке. Это наличный ущерб, то есть недостача, гибель, ухудшение переданной по сделке вещи, ответственность за который предусмотрена п.2 ст.1104 ГК РФ. К этой же группе относятся неполученные доходы (упущенная выгода), то есть доходы, в том числе проценты по ст.395 ГК РФ, которые приобретатель извлек или должен был извлечь из полученного по недействительной сделке имущества, взыскиваемые на основании ч.1 ст.303 ГК РФ и ст.1107 ГК РФ.

Вторую группу составляют убытки, не имеющие отношения к  судьбе предоставленного по недействительной сделке, но связанные со сделкой. Например, расходы по принятию и доставке вещи, возврату ее при реституции. Взыскание  этих убытков допускается в размере  реального ущерба потерпевшего лишь в случаях, предусмотренных законом.

Многообразие форм проявления убытков требует определения  правовой природы дополнительной имущественной  ответственности при недействительности сделок. Одни авторы рассматривали  ее с позиции договорного характера  как ответственность за заключение противозаконного договора, поэтому  и полагали, что возмещение убытков  потерпевшему контрагенту производится по правилам договорного права[68].П.Д. Каминская считала, что договорный характер ответственности объясняется тем, что она возникает только в связи с фактом заключения договора и ее размер определяется содержанием договора[69]. Н.В. Рабинович, исходя из того что взыскание убытков основывается на признании сделки неправомерной, полагала данную ответственность деликтной[70].Ф.С. Хейфец различие между деликтной ответственностью и ответственностью в форме возмещения убытков при недействительности сделки обосновывал тем, что, "во-первых, недействительная сделка является неделиктным правонарушением; во-вторых, в результате деликта вред может быть причинен не только имуществу, но и личности, чего не может быть при признании сделки недействительной; в-третьих, при деликтной ответственности возмещаются не только расходы, утрата или повреждение имущества, но и упущенная выгода (ст. ст.456 и 219 ГК РСФСР, ст.15 и п.1 ст.1064 ГК РФ), в то время как по недействительной сделке упущенная выгода не возмещается; в-четвертых, деликт всегда причиняет ущерб личности или имуществу, а признание сделки недействительной не всегда влечет за собой ущерб", но здесь же указывал, что "и в том, и в другом случае это ответственность за совершение неправомерного действия, которая наступает при упречности ответственного лица и причинении этим действием ущерба"[71].

Ответственность в форме  возмещения убытков при недействительности сделок нельзя считать договорной или  деликтной. Первой она не является потому, что договорная ответственность  определяется законом и условиями  договора, а форма и размер ответственности  при недействительности сделки устанавливаются  только законом. В анализируемом  аспекте "противозаконный договор" - это правонарушение, и, следовательно, к нему не могут применяться нормы  о договорной ответственности. Ответственность  возникает не в связи с фактом заключения договора, а вследствие непризнания за ним статуса сделки или аннулированием его. Содержанием  договора обусловливается ответственность  за его ненадлежащее исполнение или  неисполнение, но не правовые последствия  недействительности сделки - договора. Не выступает эта ответственность в чистом виде и деликтной, поскольку "недействительная сделка" как правонарушение не сводится к деликту. Хотя ответственность и не следует из сделки, но механизм образования факта, лежащего в основе ответственности при недействительности сделки, имеет особый характер. Данный юридический факт был направлен не на причинение внедоговорного вреда, а на достижения желаемых правовых последствий с использованием сделок как правовой формы. Итак, можно заключить, что дополнительная ответственность при недействительности сделок характеризуется признаками неправомерности и причинением имущественного вреда. С учетом ее вышеуказанных особенностей следует говорить о том, что это самостоятельная разновидность гражданско-правовой ответственности.

Взыскание убытков не является единственным дополнительным правовым последствием недействительности сделок. В.А. Рясенцев справедливо к ним  относил предусмотренную в п.3 ст.167 ГК РФ возможность суда прекратить действие оспоримой сделки на будущее  время[72]. Дополнительным правовым последствием может быть иск любого заинтересованного лица о запрещении исполнения сделки, если при этом нарушается право этого лица или создается угроза его нарушения.

Требование о применении последствий недействительности ничтожной  сделки может быть предъявлено любым  заинтересованным лицом, поскольку  дефектность акта поведения очевидна и законодатель дает возможность  любому заинтересованному субъекту инициировать применение норм о последствиях недействительности, в том числе  и в целях обеспечения своего интереса. В данном случае охраняемые законом права и интересы участников дефектной сделки не нарушаются, так  как законодатель априори не придает  их поведению статуса сделок. Более  того, инициирование этих вопросов упорядочивает гражданский оборот. В этих же целях закон позволяет  суду применить последствия недействительности ничтожной сделки по собственной  инициативе.

Требование о признании  оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено лицами, указанными в Гражданском кодексе Российской Федерации. Правильность позиции законодателя в этом вопросе состоит в том, что ограниченный законом круг истцов исключает вмешательство третьих  лиц в споры по существу действий, которые специально сконструированы  законом под обеспечение частного интереса.

Внесудебный порядок констатации  недействительности ничтожной сделки не исключил из практики предъявления исков о недействительности ничтожной  сделки. В вопросе о потребности  в специальном решении суда для  признания ничтожной сделки недействительной о единстве мнений среди цивилистов говорить не приходится.О.С. Иоффе считал, что в таком судебном решении  нет необходимости[73].В.П. Шахматов полагал, что для объявления ничтожных сделок недействительными судебное решение нужно, но "поскольку недействительность ничтожных сделок заранее предрешена законом, то признание их недействительными имеет практическое значение, главным образом для определения последствий их недействительности"[74]. Представляется, что сделанный В.П. Шахматовым акцент на последствиях недействительности обоснован с точки зрения законодательной оценки акта поведения как ничтожной сделки. Стороны ничтожной сделки не лишаются права на обращение в суд для констатации ее недействительности, хотя ничтожная сделка по прямому указанию закона является недействительной независимо от решения суда. В соответствии с правовой природой ничтожности и оспоримости сделок в первом случае стороны вообще вправе не исполнять сделку, а во втором - сделка до признания ее недействительной подлежит исполнению.

Применительно к давностным срокам при недействительности сделок п.32 совместного Постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. "О некоторых  вопросах, связанных с применением  части первой Гражданского кодекса  Российской Федерации" разъясняет, что требования о признании ничтожной  сделки недействительной могут быть предъявлены в суд в сроки, установленные п.1 ст.181 ГК РФ[75], то есть в десятилетний срок, определенный для применения последствий недействительности ничтожной сделки. Такое разъяснение оправданно в том смысле, что постановка вопроса о ничтожности, при предрешенности недействительности в силу прямого указания закона, имеет значение для применения последствий ничтожной сделки. Именно для этого и заявляются исковые требования. В иной трактовке разъяснение по данному вопросу пленумов высших судебных инстанций противоречит ст. 197 ГК РФ об установлении сроков исковой давности только законом. Если требование о недействительности ничтожной сделки не связано с применением последствий ничтожности, то внесудебная констатация ее недействительности исключает необходимость рассмотрения вопроса о применении или неприменении к требованию о признании ничтожной сделки недействительной исковой давности. Неприменение требований исковой давности исключает рассмотрение в данном аспекте вопроса о нераспространении срока исковой давности. В свете изложенного отпадает необходимость в высказанной в литературе аргументации применения трехлетнего срока исковой давности для признания ничтожной сделки недействительной и необходимость отнесения требования о признании ничтожной сделки недействительной к требованиям, на которые исковая давность не распространяется[76].