Древнерусская монументальная живопись XI-первой половины XIV вв. как исторический источник

Мужской костюм характеризуется меньшим количеством  и разнообразием застежек и украшений Фибулы, браслеты и перстни зафиксированы лишь в 11% мужских погребений с остатками  костюма.  Наиболее распространенными среди элементов мужского костюма являются детали пояса.

Остатки овчины и их расположение в погребениях  позволяют говорить, что верхняя одежда была надета мехом внутрь.

Наиболее распространенным элементом мужского погребального  костюма является пояс, который имел обрядовое значение, являясь важным атрибутом в "обрядах  перехода" (свадьба, похороны).

О деталях покроя и конструкции, видах мужской одежды свидетельствуют находки застежек (фибулы и пуговицы), а также органических остатков (текстиля, кожи и меха).

Рассматривая  работы, посвященные древнерусскому костюму по данным археологии, можно  выделить следующие общие проблемы в его изучении²⁴:                           

1. Проблема выделения  комплексов костюма. Возможности  реконструкции  костюма по  данным погребений ограничены  в силу плохой сохранности  органических материалов и отсутствия  остатков одежды, достаточных для реконструкции ее покроя. Реконструкции костюмов и их отдельных элементов по материалам погребений были предложены М.А. Сабуровой, А.К. Елкиной, Н.В. Хвощинской, Е.А. Рябининым, И.И. Елкиной.

2. Проблема изучения  отдельных типов аксессуаров  костюма. Археологи опираются на ряд типо-хронологических шкал отдельных категорий вещей, исследования их морфологии, технологии и происхождения²⁵. Эти работы являются особенно важными в связи с решением проблемы хронологии древнерусского костюма. 

3. Реконструкция  отдельных элементов костюма по данным археологии. Способы  ношения отдельных предметов в  составе костюма были реконструированы Б.А. Рыбаковым. Н.В. Жилиной исследовались особенности и способы ношения древнерусского драгоценного убора, С.С. Рябцевой - состав и варианты древнерусского ювелирного убора по материалам древнерусских кладов. А.В. Курбатовым с привлечением широких материалов Западной и Северной Европы были рассмотрены виды древнерусской обуви.

Но несмотря на все проблемы, археологические данные являются основными для подавляющего большинства исследований по истории древнерусского костюма.

Письменные  источники также являются одними из основных при изучении истории  костюма. Следует подчеркнуть, что рукописные и печатные памятники важны для истории русского костюма в значительно большей степени, чем для истории европейского костюма, имеющей в своем распоряжении бесконечный фонд портретов и жанровых сцен. Исследователю древнерусского костюма за неимением или слабой сохранностью вещественных или изобразительных памятников часто приходится обращаться к письменным источникам или декоративному оформлению древнерусской книги.

Это значение рукописных и печатных памятников было подмечено  еще исследователями XIX века: многие выдающиеся ученые изучали историю русского костюма именно на материалах рукописных и печатных памятников, хранящихся в фондах крупнейший российских библиотек. Так видный археолог и этнограф А.В. Терещенко в опубликованной им в 1847-1848 гг. монографии «Быт русского народа», широко использовал литературные источники для описания костюма. Среди цитируемых им - летописи, указы, памятники делопроизводства, сочинения иностранцев, литературно-художественные произведения Древней Руси.

К изучению рукописного  и печатного наследия с целью  обнаружить текстовую или изобразительную информацию о старинном костюме, особенно относящуюся к тем эпохам, от которых не сохранилось достаточного количества подлинных вещей и сравнительно немного памятников изобразительного искусства (а именно этот период и рассматривается в данной работе), не раз обращались историки искусства, этнографы, археологи, художники. Благодаря этому описаны многие уникальные памятники литературы; опубликованы тексты, переводы и иллюстрации как в виде самостоятельных изданий, так и в виде цитат в монографиях и статьях, иллюстрационных приложениях к ним. Тем самым эти многие источники сделались целиком или частично доступными для более широкого круга специалистов по русскому костюму, не располагающих возможностями прочесть в оригинале древнерусскую книгу или ознакомиться с произведениями монументальной живописи XI - XIV  вв.

В корпус русских  письменных источников XI-XV вв. по  истории   древнерусского костюма входят летописи, берестяные грамоты (Приложение 1), духовные  грамоты русских князей и др. В целом они дают более 90 терминов, имеющих отношение к костюму. А число упоминаний костюма в письменных источниках превышает 200²⁶.

Следует отметить, что древнерусский  мужской костюм в письменных источниках описывается 24-мя терминами и упоминается  гораздо чаще, тогда как женский – лишь 13-ю единично встречающимися названиями²⁷. Целый ряд понятий относится к мужской верхней наплечной одежде типа накидки. Это единственный вид одежды, обозначаемый таким количеством терминов: корзно, мятль, луда (лудиц), коц, япкыт, манатья. Изветны различия в материале этих видов накидок (луда - плащ  из тяжелой материи с использованием золотной нити, япкыт - войлочный плащ) и их принадлежности  (манатья – одежда духовенства, коц - княжеский плащ)²⁸.

Помимо  одежд  типа накидки письменные источники позволяют выделить группу  наплечной распашной верхней одежды, к которой можно отнести свиту, бугай, охабень, опашень, терлик. Однако эта одежда известна только по археологическим  материалам эпохи позднего средневековья и практически не фиксируется в погребальных памятниках X-XIII вв²⁹.

Группа терминов, встречающихся в письменных источниках, относящихся исключительно к  женскому костюму, включает в  основном названия украшений (колтки, усерязи, монисто, ожерелье, алам), а также головных уборов или их частей (юбрус, чело, повоец, привитка). Лишь три названия можно отнести к женской одежде (чупрун, подволока, понявица). Все эти элементы фиксируются и по археологическим материалам. Кроме того, все приведенные названия хорошо известны из этнографии.

Среди письменных источников можно отметить и грамоты  князей.  Так, например, Иван Данилович  Калита своим дочерям Марье и  Федосье «нынеча нарядил» «кожюх», подбитый мехом, украшенный «аламами» и жемчугом^30.

Однако следует подчеркнуть и недостатки письменных источников. Например, письменные источники  позволяют судить о материале, из которого изготавливалась та или иная одежда, о ее принадлежности определенному лицу и даже стоимости, но лишь в редких случаях мы можем точно представить, как кроился, шился, застегивался, носился и, в конечном итоге, как выглядел тот или иной предмет одежды. Поэтому письменные данные более информативны при сопоставлении с археологическими  материалами³¹.

Изобразительные источники  по истории древнерусского костюма  немногочисленны. Среди них - изображения на браслетах-наручах, буквицы в виде человеческих фигур, произведения мелкой пластики, изображения на древних фресках, иконах, книжных иллюстрациях – миниатюрах, предметах прикладного искусства³². Большой интерес представляет изучение «лицевых книг», т.е. иллюстрированных древних рукописей, различных «изборников» и т.п. Среди источников данного ряда в качестве примеров приведем Кодекс Гертруды - псалтырь XI в. трирского архиепископа Эгберта, с изображением князя Ярополка, его жены Ирины и матери Гертруды,³³ «Изборник» Святослава (1073 г.) с миниатюрой, изображающей семью князя Святослава Ярославича. На миниатюре хорошо виден одетый на князе киевский кафтан, или свита, зеленого цвета с красной каймой по низу и золотыми зарукавьями. Такие же разноцветные, подпоясанные широким вышитым поясом кафтаны у его сыновей. Это была накладная верхняя одежда различной длины (от коленей до середины икр) с длинными узкими вшивными рукавами и прямыми проймами. Поверх кафтана на князе надет синий плащ корзно, отороченный золотой каймой, на красной подкладке. На голове - круглая шапка с меховым околышем и наушниками, на ногах - зеленые сафьяновые сапоги³⁴. Конечно, изображений в письменных источниках, позволяющих столь подробно рассмотреть костюм персонажа, для изучаемого периода не столь много.

Изображения на браслетах-наручах XII-XIII вв., по мнению исследователей, имеют ритуальное значение и, по-видимому, отражают языческую обрядность, которая окружала человека Древней Руси в повседневном быту³⁵, что позволяет считать изображения людей в них достаточно достоверными. По мнению Б.А. Рыбакова, композиции на браслетах изображают русальские "игры", включавшие хороводы, музыку, пиры и разнообразные танцы.  Кроме того, в изображениях одежд на браслетах-наручах прослеживаются определенные закономерности. Так, на браслетах из Киева, из Старорязанского клада 1966 г. и на литейной форме браслета из Серенска³⁶ (Приложение 2) изображены женщины в одежде с очень длинными рукавами. По-видимому, это была обрядовая одежда для исполнения ритуальных плясок. Длинные рукава, для прихватывания которых и служили сами браслеты-наручи, перед танцем снимались. Подобная пляска "спустя рукава" изображена и на одной из миниатюр Радзивилловской летописи. На браслете из Тверского клада 1906 г. изображены женщины с подобранными рукавами. Все композиции изображают женщин в подпоясанной или поясной одежде. Изображения из Серенска и Старой Рязани позволяют предположить, что на женщинах надеты поневы - хорошо просматриваются их несшитые полотнища, из-под которых видны подолы длинных сорочиц. Мужская одежда имеет длину до колен, в центре нагрудной зоны она имеет орнаментальную полосу (возможно, вдоль застежки). Как мужская, так и женская одежда имеют орнаментальные полосы на плечах - вероятно, в местах швов³⁷.

Достаточно детальное изображение мужской одежды имеется на одном из рельефов Дмитриевского собора во Владимире, изображающем  князя Всеволода III с сыновьями (см. Приложение 2). Князь изображен в длинной одежде и узорчатом плаще, застегнутом фибулой на правом плече. Сыновья князя изображены в коротких, сходных по конструкции одеждах. Эти одежды имеют округлый вырез горловины, которая окаймлена широкой полосой, либо это оплечье, одевавшееся дополнительно. В центре, к краю горловины примыкает небольшая прямоугольная деталь. Вероятно, это оформление ворота (наподобие декоративного оформления застежек русских косовороток). Одежды  одинаково окаймлены широкими полосами по низу, а также по краям рукавов. Еще одна повторяющаяся деталь одежды князя и сыновей - полосы на плечевых частях рукавов. Изображения позволяют выделить следующие основные черты одежды князя и сыновей - глухой покрой, длина до колен, округлый вырез горловины, небольшой нагрудный разрез, оформленные декоративной полосой, узкие рукава, окаймленные широкими полосами у запястий и в зоне предплечья, широкая кайма по подолу. Этот тип одежды неоднократно повторяется и в изображениях на браслетах наручах и, по-видимому, соответствует реальному типу мужской древнерусской одежды.

Произведения древнерусской иконописи и лицевого шитья, ориентированные на византийские образцы и подчиненные изобразительному канону, дают мало информации о древнерусском костюме, особенно простонародном. Лишь в единичных случаях, когда того требовали изображаемые сюжеты, на иконах отражались бытовые реалии Древней Руси. Таковы, например, икона "Молящиеся новгородцы" (1467 г.)³⁸ (Приложение 3), пелена "Церковная процессия", выполненная в мастерской княгини Елены Стефановны (1498 г.)³⁹.

Особый интерес  в качестве источника по истории древнерусского костюма представляют миниатюры Радзивилловской летописи,  созданной на рубеже XV-XVI вв. (Приложение 4). В основе дошедшей до нас летописи лежал протограф, формирование которого возводят к XIII в.⁴⁰ Приведенные источники содержат изображения одежд, отличных от западноевропейских того же времени (в частности, долгополой одежды, как женской, так и мужской, с застежкой на множество петель, с отложными воротниками), мягких шапок с отворотами, женских закрытых полотенчатых головных уборов⁴¹.

Следует отметить, что древнерусские миниатюры принадлежат к числу источников, изучение которых требует затраты громадного количества времени и труда, основанного на непосредственном знакомстве с рукописями.

История русской  миниатюры - почти не разработанная область. Несмотря на отдельные исследования и замечания о русских лицевых рукописях, история и взаимоотношение разных школ русских миниатюристов, а также их связь с иконописными и живописными школами остаются неясными. Кроме того, невозможно поверхностное и механическое толкование миниатюрных композиций. Средневековые миниатюры представляют собой не зарисовки с натуры, а преломление исторических реалий в сознании их создателей. Изучение древнерусской миниатюры как исторического источника невозможно без учета этой специфики, без исследования истории создания, стилевых особенностей и образной системы целостных книжных памятников и отдельных миниатюрных циклов, а также без учета особенностей средневекового мировоззрения в целом. Правильное «прочтение» миниатюрных композиций требует создания методологии их содержательного и иконографического анализа с применением методов смежных исторических дисциплин и иных гуманитарных наук, в частности искусствоведения и культурологии.

Именно в  связи с этими особенностями в науке длительное время существовало представление о незначительной исторической достоверности рисунков русских художников-миниатюристов, дававших, по мнению ряда авторов, чисто условные фигуры людей и животных, пейзажа и домов и т.д. Интерес к русской миниатюре стал более предметным после выхода работы А.В. Арциховского⁴², который представил древнерусские миниатюры именно как исторический источник. В книге проанализированы с этой точки зрения, в частности, Радзивилловская летопись, Никоновская летопись, «Житие Бориса и Глеба». С необыкновенной тщательностью автор прослеживает рисунки названных рукописей, обращая внимание на историческую достоверность изображенных на них фигур, предметов и сцен. Книга А.В. Арциховского - очень полезный комментарий при изучении изобразительных источников по истории древнерусского костюма. Кроме того, прориси книги достаточно точно воспроизводят основные черты миниатюр лицевых сборников.

В целом, можно  сделать вывод, что отдельные изобразительные источники содержат информацию о характере древнерусского костюма. Однако большинство их относится лишь к XV в., изображения на них трудно соотнести с известными названиями древнерусских одежд, сложно определить и состав одежд, и отдельные детали кроя.

Больше информации можно получить при сопоставлении иллюстрированных материалов с упоминаниями одежды в письменных документальных и нарративных источниках - летописях, житиях - и разного рода актах. Много дает исследователю также сопоставление древних изображений и находок с более поздними предметами одежды и народного искусства, в частности с вышивкой, резьбой и росписью вплоть до XIX-XX вв.

Необходимо  отметить еще одно обстоятельство. Практически во всех изобразительных источниках в основном даются сведения об одежде знати, изображения крестьян встречаются лишь случайно: они попадаются среди мелких рисунков рукописей, на прописных буквах, среди некоторых фигур на иконах или в Житиях⁴³.

Кроме того, исследователи неоднократно высказывали мнение, что костюм, представленный на памятниках искусства Древней Руси, очень условен и подчинен иконописному шаблону. При этом они отмечали, что для изучения древнерусской одежды необходимо больше привлекать данные археологии.    

Еще в прошлом  веке специалистами в области  быта и истории Руси некоторые формы одежды сравнивались с костюмом более древних эпох и с народными одеждами XIX в. В результате был разработан сравнительный метод, благодаря которому стали возможными широкие этнокультурные сопоставления. В 1877 г. вышел в свет альбом, иллюстрирующий древнерусские одежды, в котором подведен итог знаниям, собранным всей плеядой ученых и художников XIX в.