Древнерусская монументальная живопись XI-первой половины XIV вв. как исторический источник

Особенно интересен  юноша, копающий землю, в изображении  «Обретения главы Иоанна крестителя». Мягкие волосы, падающие на затылок, теневая сторона лица, не впадающая в контурность, блики света на лбу, носу, щеках, подбородке и шее - все эти черты воспроизводят почти реалистический образ.

Церковь Спаса  Преображения на Нередицком холме в Новгороде является поистине бесценным историческим источником. Она была возведена в 1198 г. по заказу новгородского князя Ярослава Владимировича. Через год после завершения строительства артель изографов покрыла внутреннее пространство церкви фресками⁹⁸. (Приложение 11)

Фрески Спаса  на Нередице были открыты в середине XIX в. и ошеломили знатоков и любителей древностей. В 1903-1904 гг. их тщательно отреставрировали. Известный искусствовед И.Э. Грабарь вспоминал: "Все стены внутри храма покрыты сплошным ковром фресок, хорошо сохранившихся и оставляющих глубокое впечатление значительностью композиций и торжественной суровостью красок. Фрески эти должны быть отнесены к числу лучших созданий стенной живописи не только в России, но и в целой Европе"⁹⁹.

В настоящее  время сохранность древней росписи составляет 15% от первоначальной площади: практически вся роспись погибла во время Великой Отечественной войны. Однако благодаря детальной фотосъемке росписи, исполненной в 1905 г. А.Н. Павловичем и в 1910 г. Л.А. Мацулевичем, а также многочисленным красочным схемам росписи и копиям отдельных фигур и композиций, мы достаточно хорошо представляем состав и стиль нередицкой росписи¹⁰⁰.

Важно отметить, что Нередица представляла собою произведение периферийного византийско-русского стиля, лишенного какого бы то ни было столичного лоска и ориентировавшегося на грубые вкусы провинции. Для рассмотрения истории костюма последнее является несомненным преимуществом.

Предполагают, что возглавлял артель художников, расписавших Нередицу, Олисей Гречин, живший в Новгороде с конца 80-х гг. XII в. по 1209 г., т.е. именно в тот период, когда и были исполнены фрески Нередицы. Прилагательное «Гречин» скорее всего указывает на его «выход» из «греческих» земель, под которыми для жителей Новгорода одинаково могли пониматься огромные территории от Закавказья и Малой Азии до греко-славянских стран на Балканах или монастырских центров Италии¹⁰¹.

На алтарной апсиде Нередицы была представлена Богородица Оранта с изображением младенца Христа в круге на груди, к Богоматери подходят с обеих сторон процессии святых мужей и жен, возглавляемые первыми русскими святыми Борисом и Глебом. Под Орантой помещалась «Евхаристия» и два регистра святительского чина. Внизу алтарной апсиды, в нише, над горним местом для епископа, был изображен стоящий Христос в образе священника, по сторонам – медальоны с Иоанном Предтечей и св. Марфой. Жертвенник украшен изображением Богоматери типа «Знамения», которой поклоняются две фигуры.

Вдоль стены жертвенника  расположены фигуры преподобных  отцов. Конха диаконника заполнена  полуфигурой Иоанна Предтечи, своды  украшены сценами из его жизни, апсида – фигурами святых жен в монашеском облачении.

В куполе Нередицы, как и в Старой Ладоге, было изображено «Вознесение».

Паруса Нередицы заполнены традиционными  фигурами сидящих евангелистов, между  которыми помещены изображения Иоакима  и Анны и двух Нерукотворных Образов Христа - св. Убрус (лик Христа, отпечатлевшийся на плате) и св. Чрепие (лик Христа на черепице)¹⁰².

На восточном своде, в северном, южном и западном люнетах помещаются колоссальные поясные фигуры архангелов Михаила, Гавриила, Рафаила, Уриила и Селафиила.

Остальная часть церкви украшена сценами из священного писания. Новозаветные сцены сосредоточены в трансепте – «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Преображение» и цикл «Страстей».

Ветхозаветные сцены отнесены в  западный неф – «Жертвоприношение  Авраама» и «Явление троицы Аврааму». Многофигурные композиции чередуются с многочисленными рядами святых. Ближе к алтарю расположены изображения преподобных, мучеников и святых воинов, дальше от алтаря – святые жены. Изображения монахов и монахинь занимают значительную часть росписей боковых апсид, а монашеская тема оказывается одной из ведущих.

Под хорами на западной стене и  на примыкающих к ней стенах южного и северного нефов Нередицы была написана огромная монументальная композиция «Страшного суда» чрезвычайно развернутой  иконографии.

В настоящее время сохранилась  приблизительно пятая часть нередицких фресок, в основном в центральной  апсиде¹⁰³.

Фрески Нередицы отличаются монументальностью. Фигуры даны в застылых, фронтальных  позах. Композиции стелются вдоль стены, подчиняясь ее торжественному мерному ритму. Благодаря тому, что лица действующих персонажей почти всегда обращены к зрителю, все евангельские сцены развертываются в замедленном ритме, приобретая вневременный характер. Тяжелые фигуры, с большими головами и крупными конечностями, еще более усиливают монументальность этого искусства – торжественного и величавого, мужественного и волевого. Лики на нередицких фресках, резкие и решительные, имеют в себе нечто неповторимо новгородское¹⁰⁴.

Исполненные в смелой, широкой манере, при помощи контрастов зеленых теней и белильных светов, они знаменуют одну из высших точек в развитии новгородской живописи  XII в.

Среди изображений святых в храме находятся, вероятно, и князья; это фигуры святых воинов и другие в обрамлениях в виде арок на северной и южной стенах храма. Иногда намек на князя дается изображением на голове кесарского венца. Отдельные символические изображения дешифрируются путем родственных княжеских отношений, в частности к семье владимирского великого князя Всеволода III. Таков погрудный Иисус в медальонах, по одну сторону которого находится Предтеча, а по другую Марфа вместо Марии.

В аркосолии западной части южной стены, где обычно помещались погребения ктиторов, изображен князь Ярослав Владимирович, подносящий модель построенной им церкви восседающему перед ним Христу -  ктиторская сцена, хорошо известная и в византийском и западном искусстве (Приложение 12). Но лицо Ярослава вряд ли имеет сходство с оригиналом. Стоит сличить его с известным изображением семьи Изяслава в изборнике 1073 г., чтобы видеть, как схематизм господствует в структуре носа, особенно же глаза и овала лица. Перед нами общий тип князя-«средовека», иконографически восходящего к схематической иконографии византийского императора, но без всяких черт иллюзионизма¹⁰⁵.

На князе хорошо прорисованный  княжеский костюм Нижняя голубая  одежда князя немного ниже колен, с широкою, темно-красною узорчатою  каймою, по краям которой идут две  желтые полосы – вероятно, позументы. На рукавах – такие же поручи, как кайма подола. Сверху надето корзно из богатой узорчатой ткани. По темно-красному полю ее изображены круги, в которых видны светлые и темные узоры, а в кругу, который приходится на плечо князя, изображен орел. Между кругами образуется четырехугольник с продолговатыми острыми концами. Пространства четырехугольников покрыты голубоватыми узорами.  Корзно обшито кругом желтой каймой. Материя, вероятно, византийской школы, что подтверждается изображением византийских орлов. Шапка князя с верхом из желтой материи, околыш обшит мехом. Из-под шапки, которая нагнута несколько на лоб,  видна татарская тафья желтого цвета. На желтых сапогах князя надеты еще желтые высокие башмаки, спереди с ушком или лепестком¹⁰⁶.

В Спасо-Нередицкой церкви также находятся фрески, которые могут служить источником по истории женского костюма конца XII в. Прежде всего, это два изображения в алтаре. Одно – подле южных дверей: святая великомученица Екатерина, другое – в кругу, представляет святую Христину (Приложение 13).   С фрески святой великомученицы Екатерина в начале 1870-х гг. была сделана копия известным исследователем русской старины В. Прохоровым. А сама стенопись погибла в Отечественную войну.

Обе женщины представлены в царских одеждах, в головных уборах замужних женщин (не девичьих), т.е. в убрусе, покрывающем волосы. Убрус – это полотняный платок, сложенный треугольником и заколотый под подбородком. Концы, свисавшие на грудь, богато расшивались. Убрус носился в качестве самостоятельного головного убора женщины Древней Руси или одевался под шапку.

Сверх убруса на святых одет венец, от которого жемчужные подвески спадают не с нижней части венца, как обыкновенно изображалось у греков и у нас, а с верхней.  Синие одежды святых жен с оплечьями, которые по желтому полю украшены узорами и каменьями, кругом рукавов ниже плеча широкие полосы такого же цвета как оплечья, также с узорами.

Необходимо отметить, что головной убор был обязательным дополнением любого костюма русских женщин. Отличительной чертой головного убора замужней женщины было то, что он целиком закрывал волосы. Женщины на фресках  новгородской церкви Спаса Нередицы, а также на фресках церкви Федора Стратилата, княгиня на миниатюре Изборника Святослава 1073 г., великая княгиня Ольга в изображении Радзивилловской летописи, - все они предстают перед нами в тонких головных покрывалах, судя по мягким складкам тканей, «паволочитых», т.е. шелковых¹⁰⁷. Убрусы  и   повои   полностью  закрывали  волосы женщины, концы их спускались на спину, плечи и грудь. Повои были известны уже в X в.; похожие головные покрывала носили тогда и византийские женщины.  Позже поверх повоя надевалась корона-кокошник, или кика (зубчатая, лучевая или башеннообразная). Височные и иные украшения женщин крепились к кике. Данные письменных и археологических источников показывают, что головной убор замужней женщины, формируясь в XII-XV вв. и приобретя название кики (кички), вобрал в себя элементы традиционных женских головных уборов восточных славян - корун, а также убруса или повоя.  

На передней стороне одежды от шеи вниз идет широкая полоса вроде эпитрахили, также по желтому полю, украшенная узорами и каменьями. Она не пришита к одежде, как видно, она надевалась на шею отдельно. Другой конец этой полосы виден сзади на спине, он длиннее переднего и достигает земли.  Ее обыкновенно поворачивали на переднюю сторону с правого бока, и перегибали на левую руку. Так носили греки, так изображалась и на других фресках соответствующего периода¹⁰⁸. На руках поручи – обыкновенное украшение одежды на все времена, начиная с первых веков христианства до конца XVIII века. К XX в. эти поручни сохранились только в священнослужительских одеждах¹⁰⁹. В правой руке обе держат крест – принадлежность мучениц. 

В трапезе, между правым клиросом и южною церковною стеною, в арке, изображение святой мученицы Иулании (Приложение 14), на голове у нее покрывало, украшенное на лбу каймою в виде позумента, осыпанного жемчугом с полукруглым возвышением посередине. Такое украшение, как у греков, так и у нас сохранилось  во многих памятниках, в частности, на изображениях женщин в картине «Страшного суда» на западной стене Нередицкого храма.  Покрывала с подобными каймами были в употреблении в России вплоть до XX в.  Подобные украшения из золотых узорчатых пластинок на женских головных покрывалах, которые вышивались золотом, унизывались иногда жемчугом и каменьями, можно проследить с глубочайшей древности начиная с древностей скифских. Подобные же пластинки мы находим и в древних могильных курганах.  Поверх нижней одежды на святой Иулании одет синий плащ, с желтой каймой, по краю унизанной жемчугами.

Плащ застегнут на груди овальной  запонкой, от нее влево и вправо идут два лепестка. Поручи на руках у святой Иулании такие же, как и кайма на плаще. В правой руке святая держит мученический крест.

В той же арке, напротив Иулании, изображена мученица Варвара (Приложение 14). На голове у нее белое девичье покрывало с такой же каймою, как и у святой Иулании. Конец покрывала, также окаймленный, падает с головы на левое плечо. Из-под покрывала по обе стороны распущены волосы, что обозначает, что Варвара была девицей. На Варваре надет красный плащ, такого же покроя, как и на мученице Иулании.  На нижнем желтом платье спереди видна широкая узорчатая полоса, идущая сверху до низу. В правой руке Варвара держит мученический крест.

В рукописном Пантелеймоновом Евангелии 1250 г. изображена великомученица Екатерина с великомучеником Пантелеймоном. Одежды Варвары и Екатерины очень схожи¹¹⁰. Однако у Екатерины есть щит у правого бедра, а у Варвары – нет. Однако следует помнить, что изображение Варвары – поясное.

Еще один женский образ представлен на  нише алтаря фигурой Богоматери Великой, стоящей во весь рост с поднятыми руками. На груди ее медальон с образом Иисуса Христа, на ногах – красная царская обувь, осыпанная жемчугом, поверх голубого хитона накинута широкая голубая фелонь, на поясе – платок.  

Таким образом, женская одежда кроилась длинной и имела рукава, намного превышавшие длину руки. На запястьях они поддерживались «наручами» - обручами, браслетами. Они заметны на  фресковых изображениях. На отдельных женских фигурах представлены пояса.

Также на фресках  представлен и плащ-накидка. Сопоставляя  фрески с миниатюрами Радзивилловской летописи (Приложение 4), изображающими великую княгиню Ольгу, можно сделать вывод о том, что верхняя одежда была свободной и длинной, состояла из прямого, чаще всего подпоясанного платья, дополненного распашным одеянием (типа накидки или плаща), ворот, подол и стык ткани которого были оторочены каймой¹¹¹. Не исключено, что кайма была нашивной и представляла собой широкую шелковую тесьму, шитую золотом. Такого рода «позументы» были найдены и в погребениях.

Одежда женщин на фресках многоцветна и предполагает яркие сочетания, свежие, сочные тона.  «Церленын» (червленый), т. е. ало-красный, синий, коричневый, зелено-желтый, зеленый цвета дополнялись в одежде золотым и серебряным шитьем. Исходя из археологических данных, излюбленным цветом в костюме женщин всех сословий был красный: более половины всех находок - ткани красновато-бурых тонов, хотя попадаются и черные, и синеватые, и зеленые, и светло-коричневые.