Качественные методы

Цель данного              (биографического, исторического, этнографического, феноменологического и т. д.) исследования состоит в (Понимании? описании? развитии? раскрытии? выявлении?)              (чего? центральный вопрос)              в              (единица анализа: поведении индивидов? групп? в процессе?). На данной стадии изучения               (центральное изучаемое понятие) будет определяться как              (дать общее определение основной концепции) [69, с. 96].

При такой форме заполнения, считает Кресуэл, ис­следователь сразу определяет:

а)              тактику, в рамках которой он работает;

б)              характер научного результата, который ожидает исследователь в качестве конечной цели (описание, интерпретация, концептуализация);

в)              субъектов, которые будут служить единицами анализа (индивид, группа);

г)              формулировку своей центральной концепции, хотя на предварительном этапе это можно сделать весьма приблизительно. Так, в истории жизни можно определить, какой жизненный этап будет центральным приизучении, а в случае кейс-стади определить границы изучаемого случая по времени и месту.

Приведем еще два примера формулировки цели :

С. Конрад (1978) при исследовании изменений в системе академических статусов преподавателей университетов:

«Важнейшая цель данного проекта состоит в теорети­ческом представлении изменений в системе академических статусов. Такое представление основано на эмпирическом ис­следовании, в ходе которого решалются два вопроса: каковы ос­новные источникитаких изменений? Каковы основные процес­сы, через которые эти изменения происходят? Для целей этой статьи grounded theory определяется как теория генерирования эмпирических данных на основе их системного анализа и срав­нительного метода».

Л. Смит (1987) в исследовании истории жизни Чарльза Дарвина на основе его личных писем так фор­мулирует свои цели:

«В этом эссе я поднимаю несколько вопросов, связанных с общей целью «интерпретативного понимания», (или скорее размышления и предположения), которые возникли в ходе про­чтения и осмысления писем Чарльза Дарвина своей семье».

Практические задания:

1. Для своего исследования (см. задание к главе IV) пе­реформулируйте и скорректируйте проблему, цели и общий вопрос, теперь уже опираясь на знание спосо­бов такого построения.

2. Составьте несколько подвопросов для своей темы, ис­пользуя разные типы построения таких подвопросов.

полевой этап исследования

Полевой этап исследования включает:

■ поиск индивидов

■ обеспечение доступа и установление контакта

■ определение круга опрашиваемых для насыщения вы­борки

■ сбор данных

■ оформление информации в структурированном виде

■ хранение информации.

Как уже говорилось, в качественном исследовании этапы не всегда следуют в определенной последователь­ности, предложенный порядок может нарушаться, а от­дельные процедуры могут происходить одновременно.

Исследовательские приемы на полевом этапе могут несколько различаться в зависимости от основного мето­да (наблюдение, интервью, анализ документов). Здесь рас­смотрим полевой этап на примере интервью.10

Общую последовательность действий на полевом этапе рассмотрим на примере темы «Опыт военного дет­ства в формировании отношения к Германии11». Исполь­зуем эту тему исследования для иллюстрации шагов по­левого исследования.

Исходя из темы, предположим общий исследова­тельский вопрос: какова роль военного детства в форми­ровании отношения к Германии?

"Такова была только одна из тем в проекте «Отношения Германии и России в социальном опыте трех поколений россиян», проведенном в институте социологии под руководством О. М. Масловой при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ). Цель про­екта— понять, как формируется образ «другой» страны на уровне обы­денного сознания, как отражаются международные отношения, «большая политика» в житейском, повседневном опыте простых людей; чем отли­чаются образы Германии, формировавшиеся в экстремальных условиях (военные конфликты, напряженные ситуации) и в отношениях сотруд­ничества. В данном случае мы использовали только одну тему в каче­стве возможного образца для проведения полевых работ.

На начальном этапе, как об этом говорилось, иссле­дователь имеет дело с неструктурированным проблем­ным полем. При выборе проблемы и постановке вопроса очерчен лишь круг исследовательского интереса. Под-вопросы позволяют уточнить: какие темы наиболее важ­ны; какие из них уже достаточно известны, а какие вхо­дят в круг неизвестных. Обозначим эти подвопросы:

1. Военное детство: где, когда, с кем находился в воен­ные годы?

2. Каково было отношение к фашистам среди людей, со­ставлявших тогда его/ее окружение?

3. Каков опыт личных впечатлений от контактов с нем­цами в детстве?

4. Каковы теперешние воспоминания о своем военном детстве?

5.  В чем состоял последующий опыт общения с немцами?

6.  Как относится к Германии сегодня?

7. Место детских воспоминаний в формировании образа Германии.

При этом первичные предположения о влиянии или не-влиянии детского опыта на отношение к Германии не формулируются. Мы только определяем исследовательс­кое поле, в рамках которого возможно изучить эту про­блему и быть уверенными, что нужная нам информация находится в рамках данного круга. Первичные предполо­жения и формулировка гипотез появляются уже после погружения в «живой материал».

Вполне вероятно, что некоторые области анализа в дальнейшем окажутся незначимыми. Также возмож­но, что появятся другие проблемы. Все это выяснится в поле. Предварительная подготовка сводится к фор­мированию готовности выделить и зафиксировать, с одной стороны, необычное, специфическое для данной проблемной области и, с другой — типичные, обыден­ные, рутинные характеристики, известные из других источников (на основе предварительного теоретического анализа научной и публицистической литературы, консультаций с экспертами и знакомства со статисти­кой или данными предыдущих исследований).

Очерчены также временные и пространственные рам­ки анализа, исходя из имеющихся источников и здравого смысла. В нашем случае временной период, представля­ющий интерес, — годы Великой Отечественной войны.

Выбор конкретных лиц (объектов) для интервью­ирования представляет собой ответ на главный вопрос: кто в условиях ограниченной численности глубинных интервью может стать наилучшим «экспертом» по дан­ной проблеме (т. е. обладает соответствующим жизнен­ным опытом) и каковы способы достижения контакта с ним? Фактически, каждый индивид может рассматри­ваться как эксперт в области каждодневного опыта по­вседневной жизни. Однако все зависит от задач исследо­вания.

Кроме чисто научных целей, существуют прагмати­ческие параметры поиска таких людей: насколько они доступны, хотят ли участвовать в исследовании и потра­тить свое время на общение с исследователями.

Скажем, дети, имевшие опыт пребывания на окку­пированной территории, и дети, не имевшие его. Где лучше начать поиск таких людей? Можно пойти путем «случайных встреч на улице», но насколько это будет продуктивно? И где, в каких географических точках искать тех, кто имел в детстве опыт оккупации и не имел его? Где могут быть представлены одни и другие? Наверно, выходцы из Смоленской области будут боль­ше подходить под первый тип, а выходцы из Сибири, скорее всего, — под второй.

При поиске объектов для интервьюирования перво­начально определяют некоторые формальные парамет­ры: пол, возраст, профессия, национальность и т. д. Ска­жем, сколько лет сейчас людям, у которых могло быть во­енное детство.

По принципам поиска индивидов различают слу­чайный отбор интервьюируемых, поиск среди респондентов ранее проведенного выборочного количественного ис­следования, а также волонтеров, инициативно высказав­ших желание участвовать в исследовании (последнее чаще всего происходит в результате публично объявлен­ных конкурсов или призывов присылать свои заметки).

Специалисты обычно не рекомендуют привлекать в ка­честве интервьируемых своих хороших знакомых, хотя про­стота доступа к ним — весьма заманчивая перспектива для начинающего исследователя. Однако минусы перечеркива­ют возможные плюсы. Во-первых, это может привести к ис­кажению формы подачи информации, во-вторых, существен­но сужает социальный круг вовлеченных в исследование, и, в-третьих, может испортить человеческие отношения, так как исследователь становится владельцем информации ин­тимно-личностного характера. Однако и здесь есть исключе­ния. Группа чешских исследователей Пражского универси­тета в течение ряда лет (1990—1993 гг.) проводила взаим­ные перекрестные интервью в рамках своей исследовательс­кой группы относительно меняющихся стандартов финансо­вого поведения в период кризиса (проблема использования ваучеров, вложение в инвестиционные фонды и их банкрот­ства, изменение в структуре семейных ролей в связи с воз­росшим значением имущественных основ брачных отноше­ний). Этой группе удалось получить уникальную информа­цию о скрытых пружинах изменяющегося экономического поведения в условиях кризиса. Такая довольно интимная сторона как долговременные стратегии экономического по­ведения и финансы обычно редко доверяется посторонним, тем более исследователям. Поэтому социологи и решили пойти на этот эксперимент над собой. При этом им удалось сохранить и нормальные личностные отношения.

Среди интервьюируемых К. Пламер предлагает раз­личать типичных (обычных) представителей (образец широких масс населения), маргиналов ('которые воплоща­ют в себе конфликт двух культур), экстремальный тип (как не характерное, но яркое проявление определенной тенденции), а также выдающихся личностей» (которые оказали существенное влияние на определенную эпоху или развитие определенной области).

Как правило, исследователи обращаются к простым, типичным представителям определенной общности. Но для исследования под углом зрения «нормы-отклоне­ния» более подходят экстремальные случаи, а для изуче­ния «пересечения» разных культур — маргиналы.

При обосновании выбора субъектов желательно рационально обосновать, почему именно данные случаи или индивиды стали объектом анализа, и как это соотно­сится с общими целями. Например, почему избрана так­тика типичного или экстремального случая; чем обосно­вывается выбор маргинального и т. д. В чем проявляют­ся эти типичные или экстремальные черты в данном конкретном случае?

Особый интерес представляет интервью с выдаю­щимся человеком, так как его опыт в концентрирован­ном виде отражает черты, свойственные представителям определенной социальной среды, общества определенно­го временного периода. Однако доступ к таким людям затруднен. Прежде чем решиться на такой диалог, сле­дует подумать, не проще ли получить информацию у «от­ставного лидера» (например, находящегося на пенсии: он имеет больше времени, а иногда и более объективен. Однако при этом надо принять к сведению, что этот че­ловек теперь не принадлежит к членам исследуемого со­общества).

Важно иметь в виду, что люди, привыкшие давать публичные интервью, достаточно четко различают дело­вую и личную тематику. Относительно собственной жиз­ни их разговорить намного сложнее, чем простых людей. Наилучший объект для интервьирования тот, кто рассказывает о своей жизни впервые. Специфика же общения с выдающимся человеком состоит в том, что ин­тервьюер должен тщательно подготовиться к диалогу и быть достаточно информированным в той области, о которой пойдет речь, дабы не выглядеть полным дилетан­том. Хотя, естественно, уточняющие вопросы здесь также будут уместны.

На этапе поиска доступа и установления контак­та нужно прежде всего решить, где легче всего искать таких людей, каковы их сообщества и формы организа­ции. Например, члены определенной партии или люди определенного круга имеют свои формальные или нефор­мальные места встреч, так же как безработные, бомжи и т. д. Личные контакты через общих знакомых являются, пожалуй, наилучшим способом вхождения в «целевую среду», даже очень закрытую, если вести поиск направ­ленно, мобилизовав все свои связи.

Отобрав возможные кандидатуры и заручившись их согласием, полезно обговорить с будущим интервьюируе­мым его права, а также возможности использования лич­ной информации в научных целях.

С этической и правовой точки зрения закономерно поэтому заранее договориться о нескольких вещах:

■ о возможности и форме использования личных доку­ментов (анонимно, частично, с комментариями, с пред­варительным разрешением на публикацию, не для пе­чати и т. д.);

■ желательно получить письменное согласие участво­вать в исследовании;

■ предупредить о его праве в любой момент отказаться от участия в исследовании или от освещения опреде­ленных тем;

■ дать обязательство не разглашать информацию лично-

го характера вне своего исследовательского коллекти­ва и защищать конфиденциальность сведений, полу­ченных от участника исследования. В рамках установления первичного контакта жела­тельно также попросить будущего информанта запол­нить бланк сведений о нем, что позволяет составить пред­варительный план интервью и вести свободную беседу не задавая нетактичных вопросов (например, о детях, за­ранее зная что респондент никогда не был женат).

Проблема доступа в закрытые сообщества имеет свою специфику. Здесь важно заручиться согласием на интервью хотя бы одного члена группы, который, после установления с ним контакта и проведения интервью, мог бы порекомендовать двух-трех своих знакомых из того же круга, а они, в свою очередь, «передадут» исследо­вателя дальше.

В случае этнографического исследования или кейс-стади тактика состоит в первоначальном поиске «посред­ника», связывающего исследователя с группой, а затем в контакте с ключевой фигурой — человеком, который дол­гое время является членом группы и имеет ключевой статус в ней. Такой человек — наилучший информант о ее культурных нормах, традициях, неформальной струк­туре. Выход на такую ключевую фигуру обеспечит даль­нейшие контакты, облегчит поиск других информантов и таким образом познакомит «внешнего» человека с осо­бенностями сообщества.

Важной особенностью организации интервью, осо­бенно глубинных, доверительных, является выбор места: дома, на работе, в кругу общения. Неверный выбор места интервью может привести к смещению фокуса идентичности индивида, например на публике респон­дент может войти в роль «официального» рассказчика..

В проекте по поводу «отношения к Германии» слу­чай помог найти оригинальное место интервьюирова­ния. Это была выставка «Берлин — Москва», посвящен­ная искусству России и Германии довоенных лет. Однако в дальнейшем оказалось, что в условиях выставки подробно «разговорить» людей по поводу их детских воспо­минаний достаточно сложно. Пришлось искать дополни­тельные источники информации. Исследователи попели по пути случайного поиска объектов интервьюирования (через своих знакомых). Однако при таком подходе вста­ла проблема насыщения выборки для адекватного пред­ставления тех, кто имел разный детский опыт (был на оккупированной территории и не был).