Качественные методы

Пока мы только определяем, как сам человек видит ситуацию и объясняет мотивы причисления себя к «ар­батским». Однако будучи исследователями, мы можем уже здесь сконструировать и наши первичные предполо­жения для дальнейшего развития темы, но при этом должны быть уверены, что это совпадает с ходом мысли П. — автора текста. Мы можем вспомнить, что арбатские переулки как символ либеральной культуры были вос­петы Б.Окуджавой, а «дети Арбата» описаны А.Рыбако­вым в его романе. Об этом ли ведет речь П.? Сейчас, на этой стадии анализа, такое заключение может быть толь­ко гипотетическим. Пока мы только фиксируем значи­мые высказывания П.

Приведенный пассаж (секвенция) сам по себе мало что дает для описания процесса: условий, обстоятельств, побудивших П. ассоциировать себя с культурой Арбата. Но из совокупности отдельных фраз вытекает определен ная логика процесса в развитии: «я родился на Арбате» — «я считаю себя арбатским» — «Арбат воспитал меня».

Уже на этом этапе, при определенном интересе к данному аспекту, мы можем также присвоить этому от­рывку первичный, предельно общий код— «Арбат». Если аналогично мы закодируем другие эпизоды, связан­ные с Арбатом, то они станут сравнимыми и могут анали­зироваться в одном ряду. Здесь мы переходим к этапу первичного кодирования.

ПЕРВИЧНОЕ КОДИРОВАНИЕ

Первичное кодирование — объединение единиц ана­лиза текста в более общую категорию или класс с крат­ким емким названием. Этот процесс можно представить по аналогии с головоломкой (популярной puzzle), кото­рая первоначально состоит из хаотически разбросанных кусочков. Если их определенным образом рассортиро­вать и потом соединить в новой комбинации, они могут образовать законченную и осмысленную картину. Мы берем каждый отдельный кусочек (как отрывок текста) и сортируем его (или относим к определенной катего­рии): синий — это, должно быть, часть неба; коричне­вый — это, должно быть, часть земли. Иногда мы ошиба­емся и сортируем заново на другой основе. Но окончательная картина будет собрана из определенным образом организованных кусочков теперь уже на иной основе их классификации. Некоторые кусочки настолько яркие и запоминающиеся, что их место на картине опре­деляется сразу же. Они играют ключевую роль в процес­се классификации. (В нашем случае — Арбат.) Другие мы относим к тому или иному классу по некоторым кос­венным признакам. Именно отнесение к классам явля­ется инструментом организации. Они помогают упоря­дочить хаотичную массу. Первичная классификация — синий, коричневый — ведет к более обобщенной — небо, земля, — т. е. к тем категориям, которые отражают уже будущую картину. Без такой первичной классификации невозможно понять, что подлежит анализу.

Итак, первичная классификация данных — это объе­динение содержания текстовой информации в один класс или обобщенную категорию под кодовым названи­ем (например, синие, коричневые) для определения их места в общей картине изучаемой реальности. Оно не­обходимо для сопоставления разных сведений (свиде­тельств), полученных от одного респондента в рамках од­ного «случая».

Например, в случае сопоставления содержательно раз­ных эпизодов, связанных с миграцией: если мы их обозна­чим одинаково (под кодовым названием «миграция»), то сможем сравнить их впоследствии как аналогичные.

Такие закодированные данные нужны также для сравнения этого «случая» с подобными, имевшими место в свидетельствах других людей. Это обычный процесс, который мы осуществляем каждодневно на уровне здра­вого смысла.

Некоторые данные могут быть классифицированы сразу («номинированы»). Скажем, в нашем отрывке из биографии «арбатского жителя» П. данные о его рожде­нии мы сразу можем кодировать как «место рождения». Другие же сведения требуют дополнительного осмысле­ния под углом зрения вводимых научных понятий.

Основания классификации зависят также и от целей исследования. Можно классифицировать отрывок как «место рождения», если цель исследования — понять «от­ношение людей к месту своего рождения» и для этого сравнить описания места своего рождения, взятые из раз­ных текстов. Этот же отрывок может быть отнесен к классу «эпизодов, связанных с Арбатом», и получить ко­довое название «Арбат».

Так, в ходе прочтения данного транскрипта мы на­толкнулись на неоднократные упоминания Арбата. В частности,

«... Мы были дети Арбата. Если Вы читали Рыбакова, то знаете, что это значит. В нашем классе многие дети вкусили горечь репрессий. Один мой одноклассник, например, родился в тюрьме, поскольку оба его родителя были посажены, и его вос­питывала тетя...»19

Этот отрывок также получает первичный код «Арбат».

Продолжая систематическое описание данного ин­тервью в том же направлении, из биографического пове­ствования П. мы аналогично описываем все эпизоды, связанные с Арбатом: школьные годы, соседские отноше­ния между детьми; социальный состав арбатских жите­лей (со слов рассказчика); влияние политических реп­рессий на судьбы его сверстников и их родителей; эпизо­ды их дальнейших жизненных перипетий.

В результате мы получим набор эпизодов, связанных с Арбатом в биографии П. В дальнейшем это поможет сконцентрироваться на более общей проблеме, например на его идентичности в качестве представителя арбатской субкультуры, или привести к другим теоретическим построениям его связей с Арбатом. Плотное, насыщенно описание уже само по себе интересно как повествование содержащее важные личностные смыслы, восприятие об раза жизни определенной общности — «детей Арбата времен 40—50-х годов.

Приведя свидетельства других людей, принадлежа щих к той же субкультуре, можно многосторонне опи сать ее существенные черты как одной из форм городе кой культуры 60-х годов, оказавшей важное влияние н жизнь общества в целом. А это, в свою очередь, есть уж научное исследование жизненных реалий важного пери ода нашей истории, которое оказало влияние на обра мыслей целого поколения «шестидесятников». Собствен ные рассказы непосредственных участников событи бывают настолько красноречивы, что добавлять к ни что-нибудь от лица исследователя нет необходимости Они подчас дают больше, чем пространные теоретически построения.

193аметим здесь, что проблема идентичности респондента и тем бо­лее его ассоциативной связи с Арбатом совсем не входила в наши пер­воначальные планы исследования. Этот аспект исследования возник в процессе анализа интервью и развился впоследствии в центральную ис­следовательскую проблему уже после выхода из поля. Это хороший пример иллюстрации открытости качественной исследовательской стратегии.

Первичная классификация обычно требует дальней шего уточнения (сужения или, наоборот, расширения после сравнения с другими эпизодами одной биографи или интервью с другими людьми.

Таким образом, в процессе первичной классифика ции могут быть разные пути упорядочивания в зависи мости от характера данных и исследовательских целей:

—    некоторые данные (например, дата рождения) мо­гут быть классифицированы сразу путем присвоения но­минального кода (место рождения);

—    другие — требуют объединения в класс понятий на уровне здравого смысла и присвоение кода, кото­рый в кратком виде отражает содержание отрывка (-например, «Арбат»), но не имеют пока характера науч­ной категории;

третьи уже сразу могут быть объединены в нерасчлененную научную категорию (например, под кодовым названием «идентичность»), что приближает исследователя к научному осмыслению и трактовке эмпирических данных.

Итак, этап первичного описания нацелен на достиже­ние следующих целей:

■ «Плотно» описывая полученные данные, мы тем са­мым отбрасываем ненужные детали и концентри­руемся на центральных характеристиках событий. Данные приобретают единство и внутреннюю строй­ность.

■ Отбирая события, сосредотачиваясь на ключевых эпи­зодах, определяя роли, характеры, хронологическую последовательность действий, мы в результате конст­руируем новое выразительное и социологически зна­чимое повествование.

■ Особенностью описания в отличие от последующих шагов концептуализации является воспроизводство социальной реальности преимущественно языком и образами самих участников, а не при помощи научных концепций исследователя.

■ В описании эпизоды могут быть организованы по те­мам, временной или причинно-следственной последо­вательности. Иногда уже на этом этапе используются концептуальные построения (по темам научного ана­лиза). Чаще они не структурированны, а построены на простом обобщении слов и высказываний, взятых не­посредственно из текста.

■ Интерпретация обычно минимальна или ведется в по­нятиях и образах участников процесса или ситуации, без выделения конкретного концептуального плана исследования.

Логика анализа может привести к необходимости ввести дополнительные коды, не предусмотренные ранее или не имеющие оснований в данном отрывке.

Этапом описания обычно заканчиваются исследова­ния, ориентированные на изучение определенной культу­ры, этнографические исследования.

ОТКРЫТОЕ, ОСЕВОЕ И ВЫБОРОЧНОЕ КОДИРОВАНИЕ

Другую тактику аналитического описания предлага­ет А. Страус . Он рассматривает процесс кодирова­ния более дробно — как многоступенчатую процедуру приближения к концептам и теоретизированию и разли­чает в нем несколько смысловых этапов: открытое, осе­вое и выборочное кодирование, которые соответствуют не­скольким этапам прочтения текста.

Смысл поэтапного кодирования состоит в постепен­ном сужении поля анализа: от предельно открытого по­иска смысловых единиц текста до узконаправленного, наиболее соответствующего замыслу исследователя.

На этапе открытого кодирования исследователь как бы маркирует все темы, имеющиеся в тексте, как категории, находящиеся на очень низком уровне абстракции. Они вытекают из общих исследовательских вопросов и первого погружения в текст. После первичного кодирования он со­ставляет общий список выявленных тем, что служит ори­ентацией и стимулом к дальнейшей конкретизации. Та­кой список наиболее полно отражает всю широту собран­ной информации и может содержать темы, выходящие за рамки данного исследования (они могут бы использованы в будущих проектах).

Осевое кодирование является вторым «прохо­дом» через данные. На начальном этапе темы сосуще­ствовали разрозненно и о связи между ними исследо­ватель не задумывался. При осевом кодировании он концентрируется на самих кодах и их возможном уточнении применительно к определенному контек­сту. Он движется в направлении организации идей или устанавливает ось ключевых категорий. Выясня­ются причины и последствия событий, условия и виды взаимодействия, стратегии и процессы. Возникает воп­рос: можно ли комбинировать и выстраивать катего­рии в определенной последовательности и соотнести с основной темой моего интереса?

Осевое кодирование стимулирует размышления о связях между темами и категориями, рождает новые воп­росы. Благодаря этому усиливается связь между свиде­тельствами и концепциями, категории уточняются, пере­формулируются или, наоборот, отбрасываются и заменя­ются новыми. Устанавливается логическое отношение между центральной темой исследования и ее подтверж­дениями, разбросанными по разным отрывкам первич­ного текста.

Выборочное кодирование является последним «проходом» по тексту, когда уже становится ясна цен­тральная тема и ее формулировка, как она вырисовы­вается из полученных материалов. Выборочно отыски­ваются подтемы или эпизоды, которые наиболее ярко иллюстрируют основную тему, одновременно осуществ­ляется сравнение или противопоставление разных от­рывков текста. Выделяется основное направление и отдельные подтемы будущего анализа.

Если обратиться к тексту интервью Л. Миронова (Приложение), то при открытом кодировании мы опре­делим набор тематических кодов (или тем, по терминоло­гии А. Страуса). Например, «книги», «детство в деревне», «переезд в Москву», «студенческие годы», «научная рабо­та». Как видим, коды не имеют никакой связи между со­бой и сформулированы на уровне здравого смысла.

При осевом кодировании, сужая фокус поиска на оп­ределенной проблеме (например, место книг в жизнен­ном пути данного человека), будем направленно искать эту «ось», выделяя категории: «книги в детском опыте рассказчика», «книги в студенческой жизни», «книги в профессиональной деятельности».

При третьем «проходе» кодирование формулируется в более осмысленную, с точки зрения будущего анализа, цен­тральную тему: «субъективное значение чтения для ста­новления личности в детские годы». Здесь уже проглядывают будущие аспекты анализа (подтемы): на что конкретно повлияло? Снизилась или усилилась их роль в последующие пе­риоды жизни? Как изменился характер чтения?

Одновременно постоянно уточняются аналитичес­кие мемос, которые касаются разных сторон рассмот­рения и помогут впоследствии при написании теорети­ческого текста.

ПРОВЕРКА НАДЕЖНОСТИ ДАННЫХ

Проблема надежности данных качественного иссле­дования — наиболее уязвимая сторона этой методоло­гии. Она является предметом критики со стороны «пози­тивистов», так как достоверных статистик валидности здесь быть не может.

Надежность информации обеспечивается следую­щими действиями исследователя:

■ сопоставление высказываний с реальными факта­ми; особенно, если речь идет о событиях, которые можно проверить по официальным документам: даты рождения, смерти, развода, исторического со­бытия и т. д.;

■ выявление противоречий в высказываниях одного и того же индивида или разных источников информа­ции. Например, уточняющую информацию о событиях семейной истории или узкой общности всегда можно получить у других членов группы;

■ сопоставление с аналогичными обстоятельствами и со­бытиями в жизни других людей, т. е. в рамках близ­ких, сходных социальных контекстов; особенно это значимо при анализе данных кейс-стади;