Концепт "Книга" в в художественной структуре романов «Ночь Оракула» П. Остера и «Кысь» Т. Толстой

Вспомним классификацию мифов. Какие виды мифов вы знаете?

1.      Космогонические мифы (о мироздании)

2.      Зоогонические мифы              - ^

3.              Мифы      о      культурном     герое      (который      пришел,      обучил,
облагодетельствовал)              ч.

4.              Тотемические (totem - всему голова).              *;

Так начиналось (гипотетически доказывают ученые), так вновь начинается после Взрыва (предполагает писатель). Как в пособии для обучающихся, мы находим в романе Толстой иллюстрации, практические картинки к этим мифам.

Зачем? Попробуем об этом порассуждать.

Действие романа - некий город Федор-Кузьмичск. «Набольший мурза»
в нем - Федор Кузьмич: указы издает, стихи пишет, благодетельствус!
простой народ.              -i;.      • зч '              \

'"        А как прежде, до него жили?

«А так и жили: ползали во тьме, как слепые червыри. А принес огонь людям Федор Кузьмич, слава ему. Ах, слава ему. Пропали бы мы без Федора Кузьмича, ей-ей, пропали бы! Все-то он возвел и обустроил, все-то головушкой своей светлой за нас болеет, думу думает! Высоко вознесся терем Федора Кузьмича, маковкой солнце застит. День и ночь не спит Федор Кузьмич, все по горенке похаживает, пышну бороду поглаживает, о нас, голубчиках, кручинится: сыты ли мы, пьяны ли мы, нет ли в чем нам досады какой али увечья какого? (...) Кто сани измыслил? Федор Кузьмич. Кто колесо из дерева резать догадался? Федор Кузьмич. Научил каменные горшки долбить, мышей ловить да суп варить. Дал нам счет и письмо, буквы большие и малые, научил бересту рвать, книги шить...»

Все славят Федора Кузьмича, все боятся Федора Кузьмича, все блага исходят от него единственного. Но мы-то, читатели, так не думаем: наглый, безграмотный, умственно убогий (одни указы чего стоят). Повествование о Федоре Кузьмиче развивается по канонам мифового сознания, для горожан (голубчиков) он культурный герой, для читателя - трикстер («низкий» вариант культурного героя). В сцене первой встречи с Федором Кузьмичом вера в «высокого», благородного героя исчезает: перед глазами Бенедикта -маленькое, юркое, ничтожное существо, и он-то завладел всеми ценностями, и он-то распоряжается всеми жизнями! На наших глазах рушится миф. Па наших глазах совершается крамола. Федор Кузьмич изгнан и уничтожен. Her веры - нет мифа. Наступает эра «нового», «новейшего» сознания, «новой», «новейшей» истории (таковы, кажется, классификации историков). Но действительно ли это новая история?

Намек слишком прозрачен: на памяти людей рубежа веков, да и всего XX века, да и раньше, - такое же низвержение кумиров. Не меняется человек. Жива, как и прежде, логика его поступков. Как ни крути, а миф, его установки,   закономерности   живы   и   действенны,    и    Т.    Толстая    тю

продемонстрировала (в назидание ли, в издевку?). А истопник, Никит Иваныч (читай: Прометей), прикованный к «нашему все», читай: к Пушкину, воспарил; жива вера в истинно культурного героя: «Так вы не умерли, чю ли? А?.. Или умерли?» «А понимай как знаешь!..».      . *■ -j ..-;     -    -

Ю.М. Лотман, вслед за К. Юнгом, писал в связи с архетипичностью романа: «Пристальный анализ убеждает, что безграничность сюжетного разнообразия классического романа, по сути дела, имеет иллюзорный характер: сквозь него явственно просматриваются типологические модели, обладающие регулярной повторяемостью.(...) При этом непосредственный контакт с «неготовой, становящейся современностью» парадоксально сопровождается в романе регенерацией весьма архаических и отшлифованных многими веками культуры сюжетных стереотипов. Так рождается глубинное родство романа с архаическими формами фольклорно-мифологических сюжетов»(1). Сюжетные ходы романа - моделирование сюжетных ходов реальности. Миф в литературе, миф в романе Толстой -проекция реально существующего (издревле) мифа.

Обратимся к тотемному мифу. Вернемся к монологу из «Чайки»: все исчезло; все, да не все (по Толстой): настала эпоха мышиной фауны; «Мыши

-              наша опора» - лозунг жителей «города будущего»: и колбаска из
мышатинки, и сальце для свечек мышиное, и испечешь их, и зажаришь, и
обменяешь. «Мышь - она другое дело, ее - вон, всюду полно, каждый день
она свежая, наловил, ежели время есть, и меняй ты себе на здоровье, да ради
Господа, - кто тебе слово скажет?». И с покойником ее в гроб кладут вместе с
домашним скарбом, и невесте связку подарить не возбраняется. Сказка про
Репку, где завершающим кумулятивный сюжет персонажем была мышка,
трансформируется в тотемный миф:

-  «Репку» читал? Переписывал?        ' ^ • *      - - **  .

-  Сказку? Читал: посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая.

-  Но. Только это не сказка. А притча.

-  Что значит притча? с^л ^г- - к.--; vv -   •- -;- --

-  Притча есть руководящее указание в облегченной для народа форме.

-  И чего ж тут указано? - удивился Бенедикт.       _    * v i-              .              -        ^

-  А вот плохо ты читал! Тянет дед репку, а вытянуть не может. Позвал бабку. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Еще других позвали. Без толку. Позвали мышку - и вытянули репку. Как сие понимать? А так и понимать, что без мыши - никуда. Мышь — наша опора! (...) Так что в общем и целом картина у нас выходит такая: коллектив опирается на мышь, как есть она краеугольный камень нашего счастливого бытия».              _ *      .*

Миф эсхатологический. Он составляет антитезу мифу космогоническому. Это миф о конце, за которым обязательно последует начало, новая жизнь. Так и в романе Т.Толстой: мир, возникший после Взрыва, пройдя заданную траекторию круга, подходя к точке замыкания, должен обнаружить «червоточину», признак разрушения, разложения (и возрождения одновременно), этот миф амбивалентен: в нем космос и хаос, жизнь и смерть смыкаются.

Изучающим фольклор, его мифологические корни, можно смело
обращаться к роману Т. Толстой как к хрестоматии: здесь и этиологические
легенды, объясняющие причинность окружающего мира, и былинки с
бывалыцинами, повествующие о встрече со страшными, неведомыми
существами.              -       ,' ,- -.

Найдите в тексте эти вопросы, вечные предпосылки мифологии,
повторяющиеся по кругу.              ,-±-*-л-

«Да что мы про жизнь знаем? Ежели подумать? Кто ей велел быть, жизни-то? Отчего солнце по небу катится, отчего мышь шебуршит, деревья кверху тянутся, русалка в реке плещет, ветер цветами пахнет, человек человека палкой по голове бьет? Отчего другой раз и бить неохота, а тянет словно уйти куда, летом, без дорог, без путей, туда, на восход солнца, где

травы светлые по плечи, где синие реки играют, а над реками мухи золотые толкутся...».

*> И самый главный вопрос этого мифологического повествования, думается, оставшийся безответным. Он вынесен в заглавие романа. А в заглавии, как известно, соль, квинтэссенция замысла.

Так что же собой представляет кысь?

Никита Иваныч говорит, что нет никакой кыси, что все это людское невежество;  «а кто же людям жилу-то рвет? Кто из шеи кровь пьет?».

Чувствует Бенедикт в минуты тоски и одиночества, как кысь подступает к городу, воет жалобно, тошно становится, а кысь в спину смотрит; и чувствуешь, будто ты другой породы; «стало что-то в сердце поворачиваться, томить и звать, а куды? - не скажешь», и плачет кысь, и зовет, и томит; и вовсе это не ФЕЛОСОФИЯ, как говорил Никита Иваныч; чувствует Бенедикт, что это она его выбрала. И воет так, что нет покоя, все она ищет, шарит... «Гнать ее, гнать». И приходит кысь к Бенедикту в минуты тоски и одиночества, хандры и страха перед грядущим. Бежит от нее Бенедикт, но так или иначе, именно после таких «свиданий» с кысью сподвигается он на поступки: посватался, книжки запрещенные с (ал почитывать, которых указано было бояться, переворот государственный совершил.

Но кысь ни разу не материализовалась: «сама она бледная, плотная такая, без цвету, - вот как сумерки, али как рыба (...). А видеть ее нельзя, нельзя видеть-то ее...». Последнее явление кыси в романе - в виде бессознательного желания переродившегося Бенедикта вытеснить из себя ее, кысь, персонифицировать в образе надоевшего, дурно пахнущего тестя:

-              Вы вообще... вы... вы... вы - кысь, вот вы кто!!! - крикнул Бенедикт, сам
пугаясь: вылетит слово и не поймаешь; испугался, но крикнул. - Кысь! Кысь!

-              Я-то?..  Я?..  - засмеялся тесть  и  вдруг разжал  пальцы  и  отступил. -
Обозначка вышла... Кысь-то - ты.

Бежит Бенедикт к воде - отражение посмотреть, вроде все на месте, руки-
ноги. «Так. Минуточку. Хвост. Был же хвост. Был, блин, хвост. А у людей
вроде не должно... Нет, я не кысь. Нет!!!              »:--,>\,.              _  *

...Нет, ты кысь.

Нет!              ,-'.'."^..-«'! " я   ■• >,:    "   -    , _

...Вспомни-ка.              J >-.-.^   •

«Поиски» кыси в складках одежды и тела безрезультатны. Но голос настаивает: «А чем же ты говоришь, чем плачешь, какими словами боишься, какими кричишь во сне? (...) Вот же оно, слово, - не узнал? - вот же оно корячится в тебе, рвется вон! (...); так, верно, и Пушкин твой корячился али кукушкин (...).Что, что в имени тебе моем? Зачем кружится ветр в овраге? Чего, ну чего тебе надобно, старче? Что ты жадно глядишь на дорогу? Что тревожишь ты меня?..». Вечные вопросы, вечная тоска, вечные неразгаданные тайны... Может это русское, та самая загадочность, умом которую не понять? Та самая русская душа, ставшая притчей во языцех?

Мы с вами рассмотрели роман с точки зрения реализации в нём
мифологическим мотивов.              -~

В качестве домашнего задания вам предлагается письменно ответить
на вопрос: «Как мифологические мотивы проявляются в романе Т. Толстой
«Кысь»?»              *  ,  -  ,

г >   *t-> •   *   s«  Заключение

!

В ходе исследования, соответственно заявленной цели и задачам, мы пришли к следующим выводам:

1.              Проследив историю исследования концепта и рассмотрев различные
научные подходы к трактовке термина концепт (философский,
лингвистический, лингвокультурологический, литературоведческий),              мы
сформулировали актуальную для нашего исследования дефиницию:
Концепт — единица ментального уровня, обладающая следующими
признаками:

1)     семантическая широта;

2)     общекультурные ассоциации;

3)     эмотивно-оценочный характер;

4)     объективный, исторически детерминированный характер,

5)     динамичность,              ^_^

6)     потенциальные возможности.

2.              Обратившись к лексическому и к этимологическому смыслу
концепта «Книга», мы заключили, что широкое значение слова «книга» в
церковно-славянскии период дает право говорить о ней как о воплощении
всего, связанного с материализованным словом, письменной речыо. «Книга»
в данном случае является синонимом всеведения, образованности,
приобретает священный, божественный смысл.              т   ; ,v

Современные словари дают возможность увидеть, как слово реализуем себя в речевых контекстах.

Мифологическое содержание образа «Книга» (устойчивое выражение «книга за семью печатями», Книга Судеб, «Книга Мертвых») дает возможность пополнения одноименного концепта следующими содержательными пластами: книга - жизнь; книга - смерть; книга - судьба, рок.

3.              Ряд рассмотренных произведений (Новалис «Генрих фон
Офтердингер», Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы», М.А. Булгаков
«Мастер и Маргарита», Милорад Павич «Хазарский словарь», Л. Улицкая
«Сонечка») дает нам возможность сделать вывод о следующих смысловых
уровнях концепта «Книга»: символ жизни; знак смерти, злой дух, хранитель
мистических тайн; воплощение судьбы, рока; творчество, искусство;
стремление к неизведанному, поиск истины; отражение духовной сущносш
человека; бессмертие, вечность; образ жизни.

Также концепт обретает метафорические компоненты: книга - лес; книга - головоломка; книга - зеркало.

4.              Концепт «Книга» в романе П. Остера «Ночь Оракула», сохраняя
традиционные составляющие, обретает новые характеристики.

Во-первых, книга здесь представлена в трех смыслах- как материальный предмет, как замысел и как рукопись.

Во-вторых,   в процессе мистификации книга рассматривается  кшг-символ    предопределенности    человеческой    судьбы    и    олицетворение магической силы творчества, писательского ремесла.

В-третьих, происходит процесс демистификации книги в романе: «Книга» сначала последовательно усложняется, а затем связь книги и рока, судьбы, мистики, преступления опровергается, и она предстает рядовым предметом окружающего мира.

В-четвертых, важное значение в данном контексте приобретает цветовая символика книги как материального предмета.       »   .    •

В-пятых, концепт «Книга» здесь приобретает временную и пространственную характеристики (книга сопрягает прошлое, настоящее и будущее, а также объединяет пространственные уровни текста),

5. Многоплановость содержания концепта «Книга» в романе Т. Толстой «Кысь» обусловлена его широкой смысловой наполненностью. Так, можно выделить следующие смыслы:

1)              книга  как  знак  культуры,  символ  неосознанного  протеста   и
надежда на возрождение духовности;

2)     с другой стороны, книга как осколок культуры, неподдающейся ;              восстанолению в контексте современности;              *■ '   _.

3)     книга как главный герой повествования;

4)     книга (здесь же: слово, буква, алфавит) как шифр человеческой индивидуальности;              "ь-

5)     книга - смысл человеческого существования.