Философия

Человек разрывается  двумя стремлениями: с одной стороны  он стремится к единству, а с  другой – ясно видит те смены, за которые не способен выйти. Хайдеггер хладнокровно рассматривает удел человеческий, и объявляет, что существование ничтожно. Хайдеггер не отделяет сознания от абсурда.

Яснере отрекается от любой онтологии, ему хочется  чтобы мы перестали быть “наивными”. Ему известно что, в конце концов, разум терпит поражение, и он подолгу останавливается на перипетиях истории духа чтобы разоблачить банкротство любой системы, проповеди.

В свою очередь  Шестов доказывает, что даже самая  замкнутая система, самый универсальный радикализм всегда спотыкаются об иррациональность человеческого мышления.

Я не понимаю  уникального смысла мира, и потому он для меня безмерно иррационален. Дойдя до своих пределов, ум должен вынести приговор и выбрать последствия. Таковыми м.б. самоубийство и возражение. Абсурд рождается в этом столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира. Иррациональность, человеческая ностальгия и порожденный их встречей абсурд – вот три персонажа драмы, которую необходимо проследить от начала до конца, со всей логикой, на какую способна экзистенция.

   Философское  самоубийство.

Абсурд имеет  смысл, когда с ним не соглашаются.

Очевидным фактом морального порядка является то, что  человек – извечная жертва своих  же истин. Раз,  признав их, он уже не в состоянии от них отделаться. За все нужно как-то платить. Осознавший абсурд человек отныне привязан к нему навсегда. Человек без надежды, осознав себя таковым, более не принадлежит будущему. Абсурд противоположен надежде. Он рождается при в… эффективного, но ограниченного разума к постоянно возрождающимся иррациональным.

Абсурд, будучи метафизическим состоянием сознательного  человека, не ведёт к богу. Абсурд – это грех без бога.

Я решусь позвать  экзистенциальный подход философским  самоубийством. Разум  явл. инструментом мышления, а не самим мышлением. Мышление человека – это прежде всего его ностальгия. Абсурд – это ясный разум, осознающий свои пределы.

Абсурдная свобода.

Жить – значит пробуждать к жизни абсурд. Одной  неплохих последовательных философских позиций является бунт, непрерывная конфронтация человека с таящимся в нем мраком. Подобно  тому, как опасность дает человеку незаменимый случай постичь самого себя, метафизический бунт предоставляет сознанию все поле опыта. Бунт есть уверенность в подавляющей силе судьбы, но без смирения, обычно её сопровождающего.

Мы видим  теперь насколько опыт абсурда далёк  от самоубийства. Ошибочно мнение, будто  самоубийство следует за бунтом, является его логическим  завершением. Самоубийство есть полная противоположность бунта, так как , предполагает согласие. Подобно скачку, самоубийство – это согласие с собственными пределами.

На свой лад  самоубийство тоже разрешение абсурда, оно делает абсурдной даже саму смерть. Условием существования абсурда  является его неразрешимость. Будучи одновременно сознанием смерти и отказом от неё, абсурд ускользает от самоубийства.

Этот бунт придаёт  жизни цену. Для человека без шор  нет зрелища прекраснее, чем борьба интеллекта с превосходящей его  реальностью

Сознание и  бунт – обе эти формы отказа – противоположны отречению. Речь идёт о смерти без отречения, а не о добровольном уходе из жизни самоубийство – ошибка.

Меня не интересует, свободен ли человек вообще, и могу ощутить лишь свою собственную свободу. Проблема «свободы вообще» не имеет смысла, либо так или иначе связана с проблемой богам. Альтернатива известна: либо мы не свободны и ответственны, а бог не всемогущ.

Единственно доступная  моему познанию свобода есть свобода  ума и действия. Думать о завтрашнем дне, ставить пред собой цель, иметь предпочтения – все это предполагает веру в свободу.

Абсурдный человек  приходит к пониманию, что реально  он не свободен.

Итак, я вывожу из абсурда 3 следствия, каковыми являются мой бунт, моя свобода и моя  страсть.

Абсурдный человек.

Что представляет собой абсурдный человек? Он ничего не предпринимает ради вечности и не отрицает этого. Для него существует ответственность, но не существует вины. Итогом поисков абсурдного ума оказываются не правила этики, а живые примеры, доносящие до нас дыхание человеческих жизней.

Донжуанство.             

Чем больше любят, тем более прочным становится абсурд. Дон Жуан любит женщин одинаково  пылко, каждый раз всею душой, ему  приходится повторятся, отдавая себя целиком. Дон Жуан все знает и  ни на что не надеется. Гений – это ум, знающий свои пределы. Дон Жуан заурядный соблазнитель, с тем единственным отличием, что осознаёт это, а потому абсурден. Дон Жуан исповедует этик количества, в противоположность святому, устремленному к качеству. Абсурдному человеку свойственно неверие в глубокий смысл вещей.

Есть люди, созданные  для жизни есть – созданные  для любви. Мать или страстно любящая  женщина по необходимости черствы  сердцем, поскольку отвернулись  от мира. Дон Жуан живет иной любовью, той которая освобождает Дон Жуана принимает все правила игры. Он знает, что прав и что ему не уйти наказания. Судьба не является карой. Дон Жуан – злейший враг иллюзий именно потому, что он их игнорирует.

                            Театр 

Повседневный  человек не любит задерживаться, он в вечной гонке. Но в тоже время он ничем кроме себя самого  не интересуется, в особенности когда речь идет о том, кем бы он мог стать. Отсюда его склонность к театру, к зрелищам, предлагающим на выбор столько судеб. Абсурдный человек является, когда с надеждами покончено, когда ум уже не восхищается игрой, а вступает в нее. Проникнуть во все жизни, пережить их во всём их многообразии- вот что значит играть. Актер противоречив: он один и тот же, и он многообразен – столько душ живёт в его теле. Но именно такова противоречивость абсурда: противоречив индивид, желающий всего, достичь и все  пережить; противоречивы его суетные усилия, его бессмысленное упрямство.

Завоевание.

Человека делает человеком в большей мере то, о  чем он умалчивает, нежели то, что он говорит.

Рано или  поздно наступает время, когда нужно  выбирать между созерцанием  и  действием.

Это и называется стать человеком.

Человек является своей единственной целью. Завоеватели  – лишь те, кто чувствует силы для постоянной жизни на этих вершинах.

Абсурдное творчество.

Философия  и  роман.

В данном случае речь пойдет об особом чувстве верности.

В этой вселенной  единственным шансом укрепится в  сознании, зафиксировать в нем  свои дерзания является творчество. Творить  – значит жить вдвойне.

Абсурдному  человеку уже нет дела до объяснений, он должен испытать и описать испытанное. Описание – таково последнее притязание  абс. мышления.

Произведение  искусства порождается отказом  ума объяснить конкретное.

Мыслить – значит испытывать желание создавать мир.

Роман, несмотря на его внешние особенности, представляют собой попытку максимальной интеллектуализации искусства, более всего в сравнении с поэзией или эссе. Я готов признать авторитет романа.

Творчество  представляет собой лишь одну из множества  возможных установок человека, осознавшего абсурд.

Творчество  без расчёта на будущее.

Не возможно раз и навсегда исключить надежду.

Решать одновременно две задачи, отрицания и утверждения,- вот путь, открывающийся перед  абсурдным творцом.

Многообразие - вот истинное поприще искусства.

Я предъявляю к  абсурдному творчеству те же требования, что и к абсурдному мышлению. Это  – бунт, свобода и многообразие. Отсюда вытекает полная безполезность  творчества.

Принятие абсурдности  жизни позволяет полностью в  неё погрузиться.

Миф о Сизифе.

Боги приговорили  Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба, неизменно  скатывалась вниз. У их были основания  полагать, что нет кары ужасней, чем  бесполезный и безнадёжный труд.

Сизиф – абсурдный  герой.

Этот миф  трагичен, поскольку его герой наделён сознанием. О какой каре могла бы идти речь, если бы на каждом шагу его поддерживало, надежда  по целях.

В этом вся тихая  радость Сизифа. Ему принадлежит  его судьба. Камень  - его достояние. Точно также абс. человек, глядя  на свои муки, заставляет умолкнуть идолов, Сизиф, вернувшись к камню, созерцает бессвязную последовательность действий, ставшую его судьбой.

Я оставляю Сизифа у подножия горы! Ноша всегда найдётся. Но Сизиф учит верности, которая  отвергает богов и двигает  камни. Он считает что всё хорошо. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе оставляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым.

 

 

 

 

 

 

Иммануил Кант.

Пролегомены  ко всякой будущей метафизике, могущей появится как наука.

Как возможна метафизика вообще?

Метафизика кроме понятия  о природе, всегда находящих свое применение в опыте, имеет ещё  дело с чистыми понятиями разума, которые никогда не даются ни в  каком возможном опыте, и именно эта часть метафизики составляет главную цель, для которой всё остальное лишь средство, и, следовательно, эта наука нуждается в нашей дедукции для себя самой. Понятия разума имеют виду полному, т.е. собирательное единство всего возможного опыта; тем самым оно выходит за пределы всякого данного опыта и становятся трансцендентными.

Различение идей, т.е чистых понятий разума, и категорий, или  чистых рассудочных понятий, как  познаний совершенно разного рода, столь важно для основания  науки, что без такого разграничения  метафизика просто невозможна.

Все частые рассудочные познания имеют в себе то (общее), что их понятия т.б. даны в опыте и их познание из разума. что касается его идей, никогда не могут быть подтверждены, ни опровергнуты опытом.

Формальное различие между  умозаключениями делает необходимые  их деление на категорические гипотетические и разделительные. Таким образом, основанные на этом понятие разума содержат, во-первых, идею суммарного субъекта (субстациональное), во-вторых, идею полного ряда условий, в-третьих, определения всех понятий в идее полной совокупности возможного. Первая идея была психологической, вторая – космополической, третья – теологической; и т.к. все три приводят к диалектике, но каждая на свой лад, то на этом основывается деление всей диалектики на паралогизм, антиномию и идеал разума.

Простая ли субстанция душа или нет, - это совершенно безразлично для объяснения душевных явлений, ведь никаким опытом мы не можем растолковать понятие о простом существе чувственно.

Предварительное замечание  о диалектике чистого разума.

Разум, который не т.б. полностью  удовлетворён применением рассудочных правил в опыте, тогда рассудок вынуждают выйти из своей сферы. Таковы трансцендентальные идеи.

Психологические идеи.

(“Критика чистого разума”)

Человеческий рассудок следует  порицать не зато. что он не знает  субстационального в вещах, т.е. не может для самого себя определить его. а скорее за то, что он требует такого определенного познания данного предмета, тогда как это есть только идея.

Душу можно называть субстанцией.

   Космополические идеи

(“Критика чистого  разума”)

Идея космополическая  всегда берет свой объект в столь  чувственно воспринимаемом мире, это  идея, предмет которой никогда  не может быть дан адекватно ни в каком опыте. В соответствии с космополическими идеями имеется  только четыре вида диалектических утверждений чистого разума, каждому из которых. как диалектическому, противостоит противоречащее ему утверждение:

1)Тезис:             Мир имеет начало (границу) во времени и пространстве.

Антитезис:     Мир во времени и пространстве бесконечен.

2) Тезис:  Всё в мире состоит из простого

Антитезис Нет ничего простого, всё сложно.

3)  Тезис:  В мире существуют свободные причины

Антитезис Нет никакой свободы, всё есть природа.

4)Тезис:  В ряду причин мира есть некая необходимая сущность.

Антитезис В этом ряду нет ничего необходимого, всё в нем случайно

непрерывно возрастает. Разорение  одной части этих земельных собственников. Новая концентрация крупной земельной  собственности.

Конечным результатом  явл-ся уничтожение различий между  капиталистом и земельным собственником, так что в общем и целом остаётся уже только два класса населения: рабочий класс и класс капиталистов. Окончательное утверждение денежной аристократии.

Господство частной собственности  начинается с землевладения; землевладение  является её основой.

Земельная собственность д.б. развиваться чтобы прийти к своей неизбежной гибели, подобно тому как промышленность и в форме монополии и в форме конкуренции д.б. прийти к разорению, чтобы научиться верить в человека.