Как уже указывалось выше, исходным
принципом этой системы является
разделение наследственного имущества
на две части – движимое и недвижимое.
Для каждой из этих частей используется
своя, самостоятельная коллизионная
привязка – гражданство или место
жительства наследодателя на момент
смерти для движимостей, и место
нахождения имущества – для недвижимостей.
Таким образом, каждый из компонентов
наследства подчиняется отдельному,
«своему» правопорядку с точки зрения
используемых формул прикрепления. Из
приведенных соображений с необходимостью
следует, что здесь не идет речи о
«расщеплении» статута наследования,
но, напротив, о двух самостоятельных
статутах, регулирующих соответствующие
отношения[16]. На практике они могут совпадать (если
недвижимость расположена на территории
государства, гражданином или домицилированным
лицом которого является наследодатель
на момент своей смерти), но могут и различаться
(если в составе наследства имеется недвижимость,
расположенная в государстве, ином, нежели
таковое гражданства или домицилия наследодателя
на момент смерти последнего). Вместе с
тем, именно «расщепление» наследственного
статута возникает в том случае, если умерший
имел недвижимость в нескольких государствах.
На это в свое время обращали внимание
И.С. Перетерский и С.Б. Крылов, отметив,
что «если отдельные недвижимости расположены
в нескольких государствах, то имеется
столько различных наследований, иногда
сильно отличающихся одно от другого в
отношении круга наследников и т. п., сколько
недвижимостей»[17]. Аналогичным образом высказывался еще
в XIX в. член Палаты лордов судья Уильям
Грант[18].
Какие же выводы следует сделать? Представляется,
что при сравнении двух систем
коллизионно-правового регулирования
наследственных отношений выявляются
следующие взаимосвязанные критерии
их дифференциации: а) единство или
расщепление наследственной массы,
а не статута наследования, на что
обращается внимание в зарубежной доктрине[19]; б) унитарность
или множественность правопорядков, применимых
к наследованию и, следовательно, наличие
одного или нескольких самостоятельных
наследственных статутов.
Копирование этого материала с
сайта ЮрКлуба запрещено автором.
Принципы определения наследственного
статута в праве РФ. Прежде чем
перейти к рассмотрению особенностей
нового российского регулирования
в области наследования, которые
могут обусловливать обращение
к средствам коллизионного права,
представляется целесообразным обратить
внимание на некоторые общие положения
принципиального характера, свойственные
национально-правовой регламентации
наследственных отношений в нашей
стране.
С 1 марта 2002 г. была введена в действие
третья часть Гражданского кодекса
РФ (далее – ГК), содержащая в себе
два раздела – «Наследственное
право» и «Международное частное
право». Материально-правовое регулирование
отношений по наследованию претерпело
в отечественном праве существенные
изменения, как по объему, так и
по содержанию. Количество статей увеличилось
более чем вдвое: раздел 7 ГК РСФСР
1964 г. насчитывал всего 35 статей, в ныне
действующем разделе V ГК присутствует
уже 76 статей. Кроме того, нормы внутри
данного раздела подверглись
систематизации, в результате чего
они сгруппированы по главам –
«Общие положения о наследовании»,
«Наследование по завещанию», «Наследование
по закону», «Приобретение наследства»,
«Наследование отдельных видов
имущества».
В литературе отмечается, что новая
регламентация наследственных отношений
следует в общем русле принципов
частного права, установленных в
ГК РФ[20]. Углубление частноправовых начал в
новом наследственном праве России осуществлено
с помощью обращения к различным правовым
средствам. Среди них прежде всего надо
отметить закрепление свободы завещания
в качестве принципа частного права вообще
и гражданского права в том числе. В ГК
РФ можно выделить несколько аспектов
свободы завещания: 1) завещание составляется
лицом по своему усмотрению, что корреспондирует
общему правилу об осуществлении гражданских
прав своей волей и в своем интересе (ст.
1 ГК). Решения, касающиеся самого акта
завещания как такового и содержания завещательных
распоряжений, должны приниматься завещателем
самостоятельно и независимо. При этом
он не обязан сообщать кому-либо о совершении,
изменении или отмене завещания, равно
как и о его содержании; 2) имущество может
быть завещано любым лицам – гражданам
РФ, иностранным гражданам и лицам без
гражданства, которые живы на момент открытия
наследства и могут быть признаны наследниками
(указанная категория лиц призывается
и к наследованию по закону); российским
и иностранным юридическим лицам, существующим
на момент открытия наследства. Кроме
того, наследниками по завещанию могут
быть Российская Федерация и ее субъекты,
муниципальные образования, а также иностранные
государства и международные организации.
Думается, что в перечень наследников
по завещанию может быть включена иностранная
организация, не являющаяся юридическим
лицом в соответствии с нормами «собственного»
права (ст. 1203 ГК), хотя законодатель об
этом не упоминает. Как видим, круг субъектов,
которые могут призываться к наследованию,
существенно расширен и включил в себя
категорию, традиционно именуемую «иностранными
лицами»; 3) предметом завещательного распоряжения
может быть любое имущество, которое окажется
принадлежащим завещателю на момент открытия
наследства, не изъятое из гражданского
оборота (например, золото в самородках
или в виде песка не может ни находиться
в собственности, ни передаваться по наследству).
При этом в состав наследства в соответствии
со ст. 1112 ГК включаются и могут быть завещаны
принадлежащие наследодателю на день
открытия наследства вещи, иное имущество,
в том числе имущественные права и обязанности.
В условиях интенсивно развивающегося
хозяйственного оборота наследственное
имущество может заключать в себе движимое
и недвижимое имущество, расположенное
за пределами РФ, права, вытекающие из
договора банковского счета с иностранным
банком или иностранной страховой компанией
– все то, что можно условно обозначить
как «заграничное имущество».
В российской правовой доктрине и
практике наследование традиционно
трактуется как разновидность универсального
правопреемства, при котором наследник
при принятии наследства становится
носителем прав и обязанностей наследодателя
в целом, и не может принять
лишь их часть, а от остальных отказаться.
Такая квалификация наследования восходит
к классическому римскому праву,
где в лице наследника видели продолжение
юридической личности наследодателя[21]. Дореволюционный
отечественный исследователь Г.Ф. Шершеневич
писал, что «совокупность юридических
отношений, в которые поставило себя лицо,
со смертью его не прекращается, но переходит
на новое лицо. За исключением…сравнительно
немногочисленных отношений, все прочие
сохраняют свою юридическую силу»[22]. Сходным образом
давали определение наследования К.П.
Победоносцев[23], Б.Б. Черепахин[24].
Ст. 1110 ГК РФ впервые в истории
отечественного гражданского законодательства
понятие наследования как универсального
правопреемства закрепила легально:
«при наследовании имущество умершего
(наследство, наследственное имущество)
переходит к другим лицам в
порядке универсального правопреемства,
то есть в неизменном виде как единое
целое и в один и тот же момент,
если из правил настоящего Кодекса
не следует иное». Такое закрепление
свидетельствует не только о восприятии
законодателем соответствующих
доктринальных разработок, но и о
применении такого важного юридического
инструмента, как квалификация. В
том случае, если вопрос о наследовании
после умершего лица будет стоять
перед судьей или нотариусом в
Российской Федерации, то ими будет
использована конструкция правопреемства.
Если бы аналогичный вопрос ставился
перед правоприменителями в странах
англо-саксонского права, то здесь
подход был бы принципиально иной:
при наследовании имеет место
исчезновение юридической личности
умершего и ликвидация его имущества; при этом осуществляется
сбор причитающихся ему долгов, оплата
его долгов, погашение его налоговых и
иных обязанностей. Указанная процедура
именуется администрированием («administration»)
и протекает под контролем суда. Наследники
же получают право на чистый остаток (net
estate)[25].
На наш взгляд, квалификация наследования
в качестве successio in universum осуществлена
законодателем не только посредством
предписаний, содержащихся в упомянутой
ст. 1110 ГК, но также посредством таковых,
закрепленных в его ст. 1112.
На первый взгляд, может показаться,
что данная статья основной и единственной
своей целью имеет нормативное
закрепление состава наследственного
имущества: «В состав наследства входят
принадлежавшие наследодателю на день
открытия наследства вещи, иное имущество,
в том числе имущественные
права и обязанности. Не входят в
состав наследства права и обязанности,
неразрывно связанные с личностью
наследодателя, в частности право
на алименты, право на возмещение вреда,
причиненного жизни или здоровью
гражданина, а также права и
обязанности, переход которых в
порядке наследования не допускается
настоящим Кодексом или другими
законами. Не входят в состав наследства
личные неимущественные права и
другие нематериальные блага». Сообразно
этому, в специальной литературе
комментаторы нередко толкуют цитированные
нормы в аспекте анализа тех
положений действующего законодательства
РФ, которые посвящены правовому
режиму тех или иных видов имущества.
Вполне очевидно, что такое толкование
нельзя признать абсолютно точным и
достаточным.
Неотъемлемой частью анализируемой
статьи, в том числе для целей
уяснения ее смысла, является ее название
– «Наследство». Поименовав так
соответствующий комплекс норм, законодатель
указал, что после смерти лица его
имущество (независимо от своего состава)
приобретает особые юридические
свойства, превращаясь в объект гражданских
прав локального характера: разнообразные
правоотношения, в которые оно
вовлекается, преследуют лишь одну цель
– обеспечить его переход от одного
лица к другому (другим) в порядке
универсального правопреемства. С отмеченным
свойством наследственного имущества
связана и другая его специфическая
черта – эластичность. Она означает,
что в состав наследства могут входить
любые вещи, иное имущество, в т.ч. имущественные
права и обязанности, причем в неограниченном
количестве. И именно благодаря эластичности
туда может входить и «заграничное имущество»
(см. выше). В совокупности же локальность
и эластичность характеризуют наследство
как единое целое (ст. 1110 ГК). Представляется,
что сказанное относится не только к «внутреннему»
наследованию, но и к таковому трансграничного
характера, хотя в литературе встречаются
и иные мнения[26].
Проблема квалификации затронута
также в ст. 1128 ГК, посвященной
завещательным распоряжениям на
денежные средства в банках. Эти
права входят в состав наследства
и наследуются на общих основаниях
в соответствии с правилами ГК.
Данное обстоятельство имеет прямое
отношение и к МЧП, поскольку
права, вытекающие из договора с банком,
подчинены теперь наследственному,
а не обязательственному статуту (отметим,
что ранее действующее регулирование
стояла на прямо противоположных
позициях).
Таким образом, даже поверхностное
ознакомление с основными положениями
российского наследственного права
показывает, что отечественный законодатель
ввел в него ряд новелл, которые,
с одной стороны, значительно
расширяют материальную сферу возникновения
наследственных отношений, в том
числе и связанных с правопорядками
нескольких государств, следовательно,
диктуют необходимость обращения
к регулятивным средствам МЧП, а,
с другой стороны, произвел в рамках
последнего отход от ранее существовавших
решений.
Коллизионные нормы, относящиеся
к наследственному статуту, сосредоточены
в ст. 1224 ГК РФ. Согласно ее п. 1, «отношения
по наследованию определяются по праву
страны, где наследодатель имел последнее
место жительства, если иное не предусмотрено
настоящей статьей». В следующем
абзаце того же пункта установлено, что
«наследование недвижимого имущества
определяется по праву страны, где
находится это имущество, а наследование
недвижимого имущества, которое
внесено в государственный реестр
в Российской Федерации, - по российскому
праву». Анализируя указанные законоположения,
следует отметить несколько моментов.
Во-первых, текстуальное выражение
нормы первого абзаца п. 1 ст. 1224 ГК
указывает на ее общий характер («если
иное не предусмотрено настоящей
статьей»). В то же время положения,
касающиеся недвижимого имущества,
предназначены действовать в
качестве специальных. Таким образом,
определение круга отношений, охватываемого
объемом нормы п.1, возможно с помощью
его сопоставления его с объемом
специального коллизионного правила,
содержащегося в абзаце втором упомянутой
статьи, о «наследовании недвижимого
имущества». В этом плане закономерным,
очевидно, будет предположение о
том, что в общей норме речь
идет о движимом имуществе. Данный тезис
в принципе не вызывает возражений,
однако требует некоторой конкретизации.
Дело в том, что в строгом смысле
к движимостям или недвижимостям
принято относить только один из видов
имущества – вещи (ст. 130 ГК), а
состав наследства, как уже отмечалось
выше, вещами не исчерпывается (ст. 1112 ГК).
Руководствуясь приведенным соображением,
приходим к заключению, что формулу
объема общей нормы можно выразить
следующим образом: «отношения по наследованию
движимых вещей и иного имущества,
не относящегося к недвижимости». Представляется,
что именно такое толкование адекватно
отражает волю законодателя, так как
охватывает наследование не только движимых
вещей, но и иных объектов (например,
имущественных прав).
Если текстуальное выражение объема
общей коллизионной нормы о наследовании
не претерпело изменений по сравнению
с ранее действовавшим регулированием
(ст. 567 Гражданского кодекса РСФСР 1964
г. и п. 1. ст. 169 Основ гражданского
законодательства Союза ССР и
республик 1991 г.[27] также оперировали понятием «отношения
по наследованию»), то ее привязка в ныне
существующем праве сконструирована иначе.
Предшествовавшая регламентация прикрепляла
наследственные отношения, связанные
с правопорядками различных государств,
к праву страны, в которой наследодатель
имел последнее постоянное место жительства.
С введением в действие части третьей
ГК отношения по наследованию были подчинены
праву страны, в которой наследодатель
имел последнее место жительства. Исключение
прилагательного «постоянный» из формулы
прикрепления можно, как представляется,
объяснить тем обстоятельством, что уже
само понятие места жительства лица определяется
в нашем праве как место, где гражданин
постоянно или преимущественно проживает
(ст. 20 ГК). Однако подобный вывод сопровождается
немалым числом контроверз и сомнений,
поскольку отечественному праву известны
и такие понятия, как, например, «местопребывание»,
«резиденция», «преимущественное пребывание»
и т.п.[28]
По общему правилу, квалификация понятия
«место жительства» будет осуществляться
в соответствии с российским правом
(ст. 1187 ГК). Следовательно, российский
правоприменитель, например, нотариус,
для целей определения права,
компетентного регулировать наследование
движимых вещей и иного имущества,
не относящегося к недвижимости, должен
установить, в каком государстве
наследодатель постоянно или
преимущественно проживал на момент
открытия наследства. При этом для
установления наличия правовой связи
лица с определенным государством необходимо,
чтобы оно не просто пребывало
на его территории, но находилось там
достаточно долгое время, причем на законном
основании. Так, в соответствии с
положениями Федерального закона от
25 июля 2002 г. «О правовом положении иностранных
граждан в Российской Федерации»,
иностранные граждане признаются постоянно
проживающими на территории РФ, если они
имеют вид на жительство. Законодатель
не придает юридического значения намерению
лица приобрести домицилий в той
или иной стране, как это имеет
место, например, в английском праве.[29] Укажем также,
что правопорядок, регулирующий отношения
по наследованию, не тождествен личному
закону наследодателя (ст. 1195 ГК), хотя
может в определенных случаях и совпадать
с ним, - например, в тех случаях, когда
наследодатель постоянно проживает на
территории государства своего гражданства.