Институциональная экономика (ответы на билеты)

13. Новая экономическая история. 

Вновь предметом активного изучения институты стали благодаря "новой экономической истории". Лидер - Норт. Из многочисленных работ Норта и его последователей вырисовывается широкая концепция институтов и институциональной динамики, опирающаяся на понятия прав собственности, трансакционных издержек, контрактных отношений и групповых интересов и претендующая на объяснение самых общих закономерностей развития человеческого общества.

Она исходит  из того, что будучи "правилами игры", институты задают систему стимулов (положительных и отрицательных), направляя деятельность людей по определенному руслу. Этим они снижают неопределенность и делают социальную среду более предсказуемой. Когда люди верят в надежность и справедливость законов, договоров и прав собственности, они воздерживаются от попыток мошенничества, кражи, обмана. Так институты выполняют свою главную функцию - экономии трансакционных издержек. Однако создание и поддержание общих "правил игры" в свою очередь требует немалых затрат. Толчок к разработке новой экономической истории дало именно осознание небесплатности действия институтов.  

В составе институтов Норт выделяет три главных составляющих:

а) неформальные ограничения (традиции, обычаи, всякого рода социальные условности);

б) формальные правила (конституции, законы, судебные прецеденты, административные акты);

в) механизмы принуждения, обеспечивающие соблюдение правил (суды, полиция и т.д.). [спонтанно формирующиеся институты - "органические", а устанавливаемые сознательно - "прагматические".]

Принуждение осуществляется: 1)через внутренние самоограничения субъекта в силу его убеждений, менталитета; через механизм неформ. соглашений и договоренности и пр., 2)с помощью угрозы наказания за нарушение соответствующих формальных (правовых) норм, 3) через прямые общественные санкции или гос. насилие. 

Неформальные  институты образуют как бы подводную часть айсберга. Они складываются спонтанно, без чьего-либо сознательного замысла, как побочный результат взаимодействия множества людей, преследующих собственные интересы.

Формальные  институты и механизмы их защиты устанавливаются и поддерживаются сознательно, в основном - силой государства. Они выстраиваются в определенную иерархию: правила высшего порядка изменить труднее, чем правила низшего порядка (конституцию труднее, чем закон, закон труднее, чем административный акт). Формальные правила допускают резкую одномоментную ломку (в периоды революций), тогда как неформальные меняются лишь постепенно. 

Как и почему меняются институты? Д.Норт выделяет два основных источника таких изменений:

Первый - сдвиги в структуре относительных цен. Технический прогресс, открытие новых рынков, рост населения и т.д. - все это ведет либо к изменению цен конечного продукта по отношению к ценам факторов производства, либо к изменению цен одних факторов по отношению к ценам других. При изменении цен один или оба участника сделки начинают понимать, что им было бы выгоднее пересмотреть ее условия. Однако организационные формы "вписаны" в правила более высокого порядка. Если переход к контракту нового типа требует пересмотра какого-либо фундаментального правила, участники обмена могут пойти на затраты ради того, чтобы попытаться его заменить. Что касается неформальных норм, то они "разъедаются" ценовыми сдвигами постепенно: просто со временем их начинают соблюдать все реже и реже.

Второй  источник институциональных изменений - идеология, под воздействием которой формируется структура предпочтений людей. Под идеологией Норт понимает субъективные модели, через призму которых люди осмысливают и оценивают окружающий мир. Идеологические убеждения также не свободны от влияния изменений относительных цен: чем больше прибыльных возможностей блокирует чья-либо субъективная картина мира, тем сильнее стимулы к внесению в нее поправок. (отмена рабства в США).

В любой  данный момент времени индивидуальные агенты стоят перед выбором: что выгоднее - ограничиться взаимодействием в рамках существующих "правил игры" или направить часть ресурсов на их изменение? Только если ожидаемые выгоды настолько велики, что способны окупить издержки перехода к новой институциональной системе, они станут предпринимать шаги по ее изменению.  

Состояние институционального равновесия Норт определяет как ситуацию, когда никто из агентов не заинтересован в перестройке действующего набора институтов (с учетом издержек, которые им при этом пришлось бы понести). Но всегда ли такое состояние будет одновременно и эффективным? Именно это составляет центральную проблему всей новой экономической истории.

При нулевых трансакционных издержках оптимальный  набор "правил игры" складывался бы везде  и всегда.

Обобщенная теорема Коуза (Эггертсон): если трансакционные издержки малы, то экономическое развитие всегда будет идти по оптимальной траектории - независимо от имеющегося набора институтов. Из обобщенной теоремы Коуза следует, что всякое общество обречено на процветание. Технический прогресс и накопление капитала (физического и человеческого) должны автоматически и повсеместно обеспечивать экономический рост. По этой же причине любые исходные различия в экономическом развитии должны сглаживаться по мере того, как отставшие общества станут перенимать институты передовых. - Эта очень "наивная", "оптимистическая", модель, исходящая из представления, что неэффективные институты всегда должны вытесняться эффективными, преобладала на ранних стадиях разработки новой институциональной теории.

Однако  история свидетельствует, что экономический рост, скорее, исключение, чем правило. И здесь, по замечанию Норта, новая институциональная теория сталкивается с двумя главными загадками человеческой истории: почему неэффективные формы экономики существовали тысячелетиями и почему развитие разных обществ так часто шло не сближающимися, а расходящимися путями? Почему, говоря иначе, конкуренция на экономических и политических рынках не ведет к последовательной отбраковке плохих "правил игры"?

Потому, отвечает Норт, что высокие трансакционные издержки делают эти рынки мало похожими на совершенный рынок неоклассической теории.

Он ссылается на действие трех факторов. Это: 1)двойственная роль государства; 2)влияние групп со специальными интересами; 3)зависимость эволюции институтов от однажды избранной траектории (path dependence).

1. Сложные формы обмена невозможны без участия государства, которое специфицирует права собственности и обеспечивает исполнение контрактов. Но обладая монополией на применение насилия оно получает возможность произвольно переопределять и перераспределять права собственности. Его роль оказывается двойственной: 1.Государство может способствовать экономическому росту, производя в обмен на налоги важнейшее общественное благо - правопорядок, но 2.может вести себя как "хищник", стремясь максимизировать монопольную ренту - разницу между доходами и расходами казны. Государство может быть заинтересовано в поддержании неэффективных институтов, если это увеличивает монопольную ренту.
2. Выгоды и издержки от действия институтов распределяются неравномерно. Если даже какие-то "правила игры" подрывают благосостояние общества, но при этом ведут к перераспределению богатства в пользу той или иной могущественной группы, они несмотря ни на что будут устанавливаться и сохраняться. Перераспределительные соображения часто берут верх над соображениями эффективности. Из-за высоких трансакционных издержек проигрывающая от несовершенных институтов группа редко бывает способна "откупиться" от заинтересованной в их сохранении группы и получить ее согласие на введение более эффективных институтов. Политическим рынкам органически присуща тенденция производить на свет неэффективные права собственности, ведущие к стагнации и упадку.
3. Институты отличает значительная экономия на масштабах: когда какое-то правило установлено, его можно с минимальными затратами распространять на все большее число людей и сфер деятельности. Но само создание институтов требует крупных первоначальных вложений, являющихся необратимыми (sunk costs). Поэтому "новые" и "старые" институты находятся в неравном положении. "Старый" институт свободен от издержек, которых пришлось бы нести при установлении "нового", так что сохранение менее совершенного института, если учесть возможные затраты по его замене, часто оказывается более предпочтительным. Кроме того, субъективные модели и организационные формы "притираются" к особенностям существующих "правил игры" и при других правилах могут полностью обесцениваться. На освоение действующих норм и законов люди затрачивают огромные ресурсы. Поэтому институциональные изменения неизбежно встречают сильнейшее сопротивление даже тогда, когда они увеличивают благосостояние общества.

Все это  стабилизирует сложившуюся институциональную  систему независимо от ее эффективности. В результате институты оказываются далеко не нейтральным фактором: они "загоняют" общество в определенное русло, с которого потом трудно свернуть. С этим связывается феномен расходящихся траекторий развития.  

В реальных обществах всегда существует "смесь" из эффективных и неэффективных институтов. Одни поощряют инвестиции и нововведения, другие - борьбу за льготы и привилегии, одни способствуют конкуренции, другие - монополизации, одни расширяют поле взаимовыгодного обмена, другие - сужают его. Все решает соотношение между первыми и вторыми. Таким образом, "институты имеют значение". 
 

Важнейший вывод новой экономической истории состоит в том, что тенденции развития общества все более определяются общественными институтами — закрепленными в их сознании и в организационных формах их деятельности устойчивыми традициями и нормами поведения, соответствующим и ментальным особенностям населения.