Институциональная экономика (ответы на билеты)

14. Право и экономика. (Экономика права).

Особый  раздел новой институциональной  теории образует экономика права (середина 1960-х гг). Эта дисциплина лежит на стыке экономической теории и права. Представители: Коуз, Познер, Калабрези, Беккер.

Экономика права не стала ограничиваться какими-то отдельными отраслями права, имеющими дело с явными рыночными отношениями, а попыталась распространить экономические понятия и методы на весь корпус юридического знания.

Концептуальный  каркас экономики права можно  представить в следующем виде. Она исходит из того, что агенты ведут себя как рациональные максимизаторы при принятии не только рыночных, но и внерыночных решений. (например, нарушать или не нарушать закон, возбуждать или не возбуждать судебный иск и т.д.)

Сама  правовая система, подобно рынку, рассматривается как механизм, регулирующий распределение ограниченных ресурсов. Скажем, в случае кражи, как и в случае продажи, ценный ресурс перемещается от одного агента к другому. Разница в том, что рынок имеет дело с добровольными сделками, а правовая система - с вынужденными, совершаемыми без согласия одной из сторон. Многие вынужденные "сделки" возникают в условиях настолько высоких трансакционных издержек, что добровольные сделки становятся из-за этого невозможны. (Например, водители автомобилей не могут заранее провести переговоры со всеми пешеходами о компенсации за возможные увечья.) К числу вынужденных "сделок" можно отнести большинство гражданских правонарушений и уголовных преступлений.

Однако, несмотря на вынужденный характер, они совершаются по определенным ценам, которые налагаются правовой системой. В качестве таких неявных цен выступают судебные запреты, выплаты денежной компенсации, уголовные наказания. Поэтому аппарат экономического анализа оказывается приложим не только к добровольным, но и к недобровольным сделкам.

В экономике  права подробно анализируется, как реагируют экономические агенты на различные правовые установления. Например, как скорость судебных разбирательств влияет на количество исков, тяжесть и неотвратимость наказаний - на уровень преступности, изменения в правилах ответственности водителей автомобилей - на частоту дорожно-транспортных происшествий и т.д.

Однако  наиболее интересный и спорный аспект экономики права связан с обратной постановкой вопроса: как меняются сами правовые нормы под воздействием экономических факторов? Предполагается, что в основе развития и функционирования правовых институтов лежит экономическая логика, что их работа в конечном счете направляется принципом экономической эффективности. (принцип максимизации богатства, принцип минимизации трансакционных издержек и др.)

Обратимся к примеру с фермером и скотоводом.

Представим  себе, что по соседству расположены  неогороженная земледельческая ферма и скотоводческое ранчо, причем скот ранчера может заходить на поля фермера, нанося ущерб посевам. Так, в США известны две альтернативных системы, регулирующие их отношения. При одной фермеры имеют право предъявлять претензии о потраве только в том случае, если предварительно приняли необходимые меры по ограждению своих полей от захода скота. При другой системе они этого делать не обязаны, так что это скотоводы должны позаботиться о возведении ограждений, если не хотят подвергнуться штрафам. Первая норма более эффективна, когда объем земледелия относительно невелик по сравнению с объемом скотоводства, при обратном соотношении эффективнее вторая норма. Выяснилось, что в преимущественно скотоводческих штатах США принята первая система, в преимущественно земледельческих - вторая. Это одна из иллюстраций того, как правовые нормы устанавливаются в соответствии с критерием эффективности.

Аналогичным "тестам" на эффективность было подвергнуто огромное множество  юридических норм и доктрин. Результат  в большинстве случаев был  положительным. По мысли теоретиков экономики права, объясняется это тем, что при установлении прецедентов суды "подражают" (simulate) рынку: они принимают такие решения, к которым приходили бы сами стороны, имей они возможность заранее вступить в переговоры по предмету спора. Другими словами, правовая система обеспечивает такое распределение прав, к которому при отсутствии трансакционных издержек подводил бы рынок.

Предположение, что суды следуют логике рыночного  анализа и при вынесении решений  задаются вопросом, к кому - истцу или ответчику - перешло бы право в условиях низких трансакционных издержек, вызвало острую критику - как со стороны экономистов, так и особенно со стороны юристов.

В некоторых  случаях суды действительно вполне осознанно руководствуются экономическими соображениями. Однако обычно они исходят из критерия справедливости, а не эффективности. Но, как утверждают сторонники экономики права, требования эффективности и справедливости совпадают чаще, чем можно было бы ожидать. По замечанию Познера, не стоит удивляться тому, что в мире ограниченных ресурсов поведение, ведущее к их растрачиванию, начинает оцениваться обществом как "несправедливое" и "безнравственное".

Далее, нужно иметь в виду, что следование принципу эффективности приписывается  в первую очередь системе общего права, то есть системе, в которой право в виде прецедентов (предшествующих решений по аналогичным делам) творится самими судами. В ней складывается своеобразный рынок прецедентов, обеспечивающий их естественный отбор: неэффективные прецеденты рано или поздно вытесняются эффективными. Объясняется это тем, что поток исков будет интенсивнее в тех случаях, когда действуют неэффективные прецеденты, так как их замена на эффективные дает дополнительный чистый прирост в благосостоянии. Чаще подвергаясь испытаниям, неэффективные прецеденты имеют меньше шансов на выживание и потому неспособны удерживаться длительное время.

Это, конечно, не значит, что система общего права  никогда не дает сбоев. Важно и  то, что нарисованная оптимистическая картина не распространяется на правила, которые вырабатывают и устанавливают не суды, а органы законодательной власти. Существование в этом случае механизма по отбору эффективных норм представляется теоретикам экономики права крайне проблематичным.

У многих ее представителей принцип эффективности получает также нормативное истолкование. Другими словами, они настаивают, что правовые нормы должны устанавливаться исходя из соображений эффективности. Из такого подхода вытекают следующие общие требования к правовой системе:

1) Закон должен способствовать снижению трансакционных издержек, в частности устраняя искусственные барьеры на пути добровольного обмена и обеспечивая исполнение заключенных контрактов.

2) Он должен четко определять и надежно защищать права собственности, препятствуя перерождению добровольных сделок в вынужденные. В условиях низких трансакционных издержек (сл. из теоремы Коуза) устранение неопределенности в наделении правами собственности будет вести к расширению поля добровольного обмена.

3) При высоких трансакционных издержках законодательство должно избирать и устанавливать наиболее эффективное из всех доступных распределение прав собственности. Это распределение, к которому экономические агенты приходили бы сами, не препятствуй им в этом высокие издержки трансакций. 

Итак, правовая система призвана облегчать работу рынка, а там, где это оказывается невозможно, "симулировать" его результаты. Следуя этим предписаниям, она будет способствовать оптимальному использованию ресурсов общества.  

Однако, как показали критические исследования, принцип максимальной экономической эффективности - и при определении субъекта собственности, и при выборе форм ее правовой защиты - в социальном плане отнюдь не нейтрален. Он, в частности, тяготеет к сохранению статус-кво (на том основании, что существующие нормы уже прошли многолетний естественный отбор и потому доказали свою эффективность), он ставит производителей в более выгодное положение по сравнению с потребителями, а состоятельных членов общества - в более выгодное положение по сравнению с малоимущими. Вместе с тем тезис Познера о "подражании" юридической системы рынку помогает обнаруживать и устранять нормы, мешающие эффективной работе экономики.